– Наверное. Но если так, то это было бы невероятным совпадением.

– Именно.

– Надо поспрашивать, кто там проживал до того, как дом выставили на продажу. Кто-то обязательно должен знать.

– Согласен. Ну что, ты проголодалась? – спрашивает Джек. – Можем где-нибудь перекусить.

– Хорошая мысль, но, боюсь, не смогу. Я ужинаю с Джулианом.

– Ага, – Джек смотрит прямо перед собой. – Ясно. – Он принимается сильнее толкать колеса.

Мне приходится ускорить шаг, чтобы не отставать.

– Сожалею, – говорю я, – действительно была бы рада, но я пытаюсь помочь Джулиану изменить жизнь и…

– Изменить жизнь? – фыркает Джек. – А зачем ему менять жизнь? У этого чувака есть все, разве нет? Деньги, успех, дома по всему миру. Что еще ему надо менять?

– Он одинок. – Я останавливаюсь, и Джек тоже вынужден затормозить и повернуться ко мне лицом. – Друзей за деньги не купишь.

Джек пристально смотрит на меня.

– Я, как, пожалуй, и многие, относилась к Джулиану с предубеждением, – пылко говорю я. – Я видела в нем только бесцеремонность и выпендреж, но на самом деле он не такой – таким ему пришлось стать, чтобы выйти из тени своего отца. Я пытаюсь помочь ему измениться.

Джек внезапно улыбается, но это не дружеская улыбка, а самодовольная ухмылка всезнайки.

– Если ты повелась на это, значит поведешься на что угодно, – говорит он. – Он давит на сочувствие и твою невероятную способность видеть во всем хорошее, чтобы… ну… как бы это мягче выразиться…

– Да не тяни, – тихо говорю я. – Вываливай как есть.

– Ладно. Чтобы залезть тебе под юбку. Ну вот, сказал.

Я долго смотрю на него, а потом качаю головой.

– У тебя на уме одни пошлости. Не все-такие, как ты. Мы с Джулианом – друзья, и если тебе это не нравится, то мне очень жаль, потому что я думала, что и с тобой, Джек, мы тоже друзья. Возможно, я ошибалась.

И не говоря ни слова больше, я припускаю вниз с холма, так что он только меня и видел.

– Вы в порядке? – спрашивает позднее тем вечером Джулиан, когда мы сидим в «Морских гадах», ожидая закусок. – Вы очень молчаливая.

– Да, извините. Все в порядке. Просто день был дурацкий.

– А именно?

С чего бы начать? – прикидываю я. С визита в старый дом под видом чужой жены, чтобы проверить, действительно ли там жили люди, которых мы видим на вышивке и картине? Или с того момента, когда я бросила на дороге моего фиктивного мужа после ссоры из-за вас?

– А, ерунда, – тактично говорю я. – Житейские мелочи.

– У меня он тоже был дурацкий, – говорит Джулиан, и мне приятно, что ему гораздо легче поделиться со мной своими проблемами, чем мне с ним – своими. – Какой-то тип пришел в галерею и принялся песочить картины отца.

– В каком смысле?

– Сказал, что не он их рисовал. – Джулиан качает головой. – Придет же такое в голову! Точно псих. Я бы так ничего не узнал, но в кондитерской наткнулся на Офелию из галереи. Она изумилась при виде меня и чувствовала неловкость из-за случившегося, поэтому подумала, что лучше сама мне все расскажет, пока не начались пересуды.

Я решаюсь умолчать о том, что у обитателей Сент-Феликса есть и поинтереснее темы для сплетен, чем галерея «Лайл». Большинство из них даже ни разу не заглядывали туда – по их мнению, это развлечение исключительно для экскурсантов и отдыхающих.

– И правильно сделала.

– Я тоже так думаю, – кивает Джулиан. – Само собой, я мог только ее заверить, что картины рисовал отец – а кто же еще? Он обожал это место.

– А когда ваш отец впервые приехал сюда? – интересуюсь я, видя идеальную возможность больше разузнать о жизни Уинстона Джеймса в Сент-Феликсе.

– Полагаю, в середине пятидесятых, – задумчиво говорит Джулиан. – Тогда он был молод, только пробивал себе дорогу. Меня, разумеется, в то время еще не было. Они с мамой познакомились в начале семидесятых в Нью-Йорке и вскоре поженились. Первые годы жизни я провел в Штатах, но мама хотела, чтобы я получил образование в Англии, и так я на многие годы попал в пансион. Она была значительно младше его, но их обоих это, похоже, устраивало. На ваш взгляд, разница в возрасте – это проблема? – небрежно спрашивает Джулиан, отпивая из бокала.

– Нет вообще-то. И что же вам известно о жизни отца в то время? – спрашиваю я, возвращаясь к интересующей меня теме. – Я хочу сказать, в пятидесятые годы? Говорят, тогда в Сент-Феликс приезжало много художников.

– Немногое. Только то, что здесь он написал свои лучшие картины. Любопытно, что поначалу он никому их не показывал. Думаю, его смущало, что они выглядят такими простыми. Он даже не догадывался, что они станут его самыми известными работами.

– То есть в ту пору друзей у него тут не было – ну, знаете, как у других художников?

– Насколько я знаю, нет, – пожимает плечами Джулиан, – да и откуда мне знать, если я тогда еще не родился. Ну и довольно об отце, а то я подумаю, что вы – одна из них!

Я бросаю внимательный взгляд на Джулиана.

– О, я опять завела разговор о вашем отце? Простите. Давайте поговорим о вас. Как ваши дела и чем вы занимались эти дни?

– Хорошо, спасибо. Вы были правы: если приглядеться, люди тут довольно приветливые. Я очень поднаторел в светских беседах.

– Приятно слышать, – смеюсь я. – Очень за вас рада и надеюсь, этот опыт вам пригодится, когда вы вернетесь к своей обычной жизни.

– В этом-то вся штука – с тех пор как я здесь, мне все меньше хочется возвращаться к моей обычной жизни. На самом деле я подумываю о том, чтобы осесть здесь навсегда.

Он ждет моей реакции.

– Как… неожиданно! – осторожно говорю я, прикидывая, какой реакции он от меня ожидает. – Но разумно ли это? В том смысле, что мы тут изолированы от мира – сложности с транспортом, с международными перелетами.

– Разберемся, – отмахивается Джулиан. – Я тут присмотрел интересную недвижимость, которую можно замечательно обустроить для постоянного проживания – лучше, чем домик, в котором я живу сейчас. Когда-то это место принадлежало моему отцу. Для него это было временное пристанище, куда он возвращался время от времени. После его смерти дом отошел мне – он маленький, но очень славный и уютный, если вам такие по душе.

– Здорово, что вы подумываете остаться, Джулиан, – все так же с опаской говорю я. – Впрочем, должна сказать, что я немного удивлена. Не могу представить, что вы будете постоянно тут жить. Здесь все так… провинциально, что ли, а вы мне всегда казались космополитом.

– Все меняется, – Джулиан пристально смотрит мне в глаза. – И люди в том числе. Встреча с вами, Кейт, изменила меня, и я надеюсь в ближайшие недели и месяцы показать вам, насколько сильно ваше влияние, когда мы узнаем друг друга гораздо лучше.

Я открываю рот, желая еще что-то сказать, и сразу с облегчением его закрываю, потому что появляется официант с едой и тем самым снимает с меня обязанность давать ответ.

Мы принимаемся поглощать крохотные, но очень аппетитные закуски, а я все снова и снова мысленно возвращаюсь к тому, что сегодня так грубо сказал мне Джек.

Я смотрю на Джулиана – он улыбается мне и поднимает бокал.

– За нас, – говорит он с сияющими глазами, – и за Сент-Феликс. И за то, чтобы все у нас было очень хорошо!

Глава 25