Хочется прижаться к этой спине лицом, чтобы разбавить свои чувства ещё порхающим ощущением его восторженных эмоций, струящихся из голубых глаз. И сделать миг окончательно волшебным.

Но при Илюшке не решаюсь, да и будить не хочется. Поэтому, изнывая от жажды чувствовать его руки, тело, губы, я ухожу на кухню.

Разбираю пакеты… Вытаскиваю из холодильника едва тронутый свой торт. И расстроенно смотрю на него. Не понравился?..

Выкидываю. Попробую испечь другой. Достаю две пачки творога. Может, чизкейк?

И, стараясь отвлечься, готовлю завтрак и торт, поглядывая на часы. Просил скоро разбудить.

В пакете ещё детские витамины с микроэлементами и противовоспалительная мазь.

Для сына?..

Ещё несколько сладостей, которые под угрозой расстрела запрещены Илье Борисом. Ничего, конечно, полезного в них нет. Но радость состоит не только из полезного. И я сама изредка по-тихому балую сына «химией».

Это очень приятно, что Стеф заботится и об Илье!

Вытаскиваю из игры сына, уговаривая поесть омлет.

—А когда мы поедем домой?— жалобно сводит бровки.

—Ты уже хочешь домой?— начинаю нервничать я. Так как в таком случае абсолютно не понимаю, как мне правильно поступать дальше.

Самое страшное для меня то, что Илья сам начнёт проситься к Борису.

—Нет…— опускает он глаза.

—Пирожок… а если мы будем жить отдельно от папы?..— волнуясь, слежу за его реакцией.

—Он будет сердиться за это?

—Возможно.

—А ты меня отдашь?

—Кому? Папе?! Нет, конечно! Я тебя никогда никому не отдам.

—А можно нам тут пожить?

—Некоторое время.

—А это кому?..— косится Илюшка на киндерсюрприз.

—Бери…— улыбаюсь я.— Стеф для тебя купил.

—А это?

—Не всё сразу!— отодвигаю подальше остальное.

Зевает… Смотрю на часы. Скоро уже пора будить Стефа.

—Поспишь, пирожок?

—Можно ещё полчасика?..

—Только полчасика — и мультики.

Хромая, уходит на свою «боевую позицию».

Запах запечённого творога разносится по квартире. Достаю золотистый пирог.

Аккуратно выкладываю на блюдо. Слышу смех Ильи. Выглядываю.

Лёжа на спине, Стеф развлекает его, поднимая на вытянутых руках котов. Те задиристо машут лапами, пытаясь зацепить друг друга. Стеф, дразня, но не позволяя им дотянуться друг до друга, разводит и сводит руки, отпуская всякие шутливые комментарии типа «брейк!», «бокс!»

Илья закатывается от хохота. Не удержавшись, тоже смеюсь над этим котошоу.

Стеф отпускает котов. Рывком садится. Встречаемся глазами. Немигающий взгляд словно срывает с меня одежду. Вижу, как вздрагивают его ноздри. Кусая губы, сбегаю на кухню, как старшеклассница после первого секса.

Это, чёрт возьми, неловко! Я как шлюшка стонала там и облизывала его нахальные пальцы! Я же не такая совсем! Или такая?

Откуда же мне знать — какая я? Он просто делает со мной что-то, и я теряю и забываю себя.

Украшаю торт глазурью. Руки трясутся.

Чувствую, как он заходит на кухню.

Колени подкашиваются, забываю, что делаю, разливая глазурь мимо. И тихо вскрикиваю от остроты ощущений, когда он обнимает меня, вцепляясь ласково зубами сзади в шею… Как самец в самку…

Всё тут же вываливается из рук!

—Привет…— влажные губы, отключая мой мозг, скользят за ушко и ниже, в основание шеи.— Ты мне снилась…

Рефлекторно обхватываю его рукой за затылок, ведя коготками по волосам. И мы в унисон стонем от ощущений.

—Пахнет… ммм!— губы касаются кромки моего уха.— Вкусно!

—Прошлый тебе не понравился? Торт…— хриплю я срывающимся голосом.

—Очень понравился!

—Ты не ел…

—Я не мог есть… Ты отняла у меня всё — покой, сон, аппетит… Я с ума сходил…

—Правда?..

—Ягодка…— шипит он болезненно.— У нас в ванной свет сломался. Пойдём починим. М?

—Мы же… только что!— недоумеваю я.— «Чинили»!

Нет, я бы, конечно, потеряла бы себя ещё раз… прямо сейчас… Хотя между ног болезненно тянет от его беспощадных вторжений.

Плевать… Я ещё хочу этой болезненной эйфории!

Его пальцы сжимают мою грудь. Закрываю глаза.

—Когда — только что?.. Он ничего не помнит!

Кладёт мою кисть на свой твёрдый, увеличивающийся в моей руке член. Сжимаю его через шорты.

—Ты же опоздаешь… Я тебе пирог испекла. И завтрак…— невпопад бормочу я.— Ты же голодный лёг.

Непослушными руками отрезаю кусок, демонстрируя. Сглатывает слюну.

Подхватив с тарелки, откусывает большой кусок со стоном удовольствия.

Проглатывает.

—Я в душ!— прищуривается.— Принеси полотенце, пожалуйста!

Смывается.

Ох… Там, в ванной, у него целая стопка свежих полотенец!

Но, переключив Илюшке плазму на мультики и уложив его, я беру в шкафу ещё одно… И… Можно было и не брать! Что я, не знаю, зачем иду?! Прекрасно знаю!

Сгорая от стыда, захожу внутрь.

Нет в этом ничего постыдного! Я хочу его… Это нормально! Так же и должно быть!

Отодвигая дверцу душевой, ставит руки по обе стороны. Распахнув глаза, смотрю на его готовый к бою инструмент с налитой тёмной головкой и толстым семенным каналом снизу. И этот откровенный его вид вгоняет меня в ступор.

—Раздевайся…— нетерпеливо.

И мне очень жаль, что я не умею делать это профессионально и красиво. А больше напоминаю стыдливую девчонку! Потому что он, без сомнения, заслуживает лучших эротических шоу в свою честь!

Не дождавшись, пока справлюсь с трусиками, втягивает меня под воду. Вскрикнув, расслабляюсь в его руках. Уж лучше расслабиться до вторжения! Сжимаюсь, вспоминая, как это было. Когда он растягивал меня, насаживая на себя.

Его губы под водой скользят по моим.

—Я грубый?— словно улавливая мой зажим.

—Нет!

—Я просто очень голодный… Мне тебя так мало… Потерпи… Я не всегда такой.

Вечером будет по-другому, обещаю.

Ещё и вечером?!

Мне хочется очень много ему сказать… Что не грубый! Что замечательный!

Именно такой, как надо мне! Но мой речевой аппарат не хочет работать, выдавая в этой пьянящей истоме только стоны.

Придерживая меня за ягодицы, приподнимает, упирая спиной в стену. И, несдержанно кусая моё плечо, насаживает…