Баронесса улыбнулась. После предательства в ее доме Одиль не подпускала к себе никого, кроме своей камеристки. Сабина начала служить баронессе, когда им обеим было по тринадцать, и Одиль была уверена в ней, как в самой себе.

— Да мне наплевать! — громыхал за дверью герцог. Воистину, у Гильома был один из самых неприятных голосов, которые леди Одиль слышала в жизни. — Может, не может — примет! А ну, прочь с дороги, потаскуха, пока не ударил!

А вот такого Сабине говорить не стоило… Одиль усмехнулась. Кажется, герцог только что нажил себе еще одного врага. Ее камеристка, несмотря на долгую и верную службу, была прекрасной женой и матерью. Двое ее старших сыновей успешно делали карьеру в гвардии и их ждало как минимум дворянство. А дочь на днях очень хорошо выйдет замуж, тут уж сама баронесса постаралась как следует.

Конечно, в этой ситуации была отчасти виновата сама леди Одиль. Несмотря на то что сейчас она была пленницей Великого герцога, сдаваться, а тем более — склоняться на его милость она совершенно не собиралась. И в этой ситуации лучшим способом было тянуть время. Баронесса попросила у герцога на размышления всего одну ночь, но уклонялась от разговора с ним вот уже почти неделю.

Сначала Одиль надеялась, что при дворе обнаружат ее отсутствие и Максимиллиан сам пришлет за ней. Но за ней не присылали. Вполне возможно, тот аферист, который консультировал герцога, с помощью шпионов, которых они разместили в ее доме, как-то оповестил короля, что его советница пока не может появиться при дворе. Что они наврали Максимиллиану, один Единый знает.

Одновременно с этим баронесса пыталась отправить к Гильому Де Тайеру кого-то из своих шпионов, чтобы они нашли, где герцог прячет Виэри. Но люди Гильома действительно бдительно следили за всем и не выпускали никого из ее поместья. Одного из своих шпионов Одиль уже лишилась — его застрелили при попытке выбраться через крышу. Так бездарно терять своих людей баронесса не была готова. Нужно было что-то другое.

Но не стоило держать гостя у порога. Одиль села в кровати и целомудренно натянула одеяло до подбородка, оставив, однако, открытым одно соблазнительно округлое плечо. Эти уловки были выверены годами тренировок и практики. Теперь она выглядит испуганной и беззащитной. На первые пару минут это отвлечет герцога, и она сможет выиграть время.

Одиль позвонила в колокольчик. Заглянула Сабина:

— Моя леди баронесса? Там этот человек…

Баронесса страдальчески поморщилась и слабым голосом произнесла:

— Ну, что ж… Проси…

Гильом де Тайер ворвался в спальню леди Одиль, как ураган. Герцог был готов разорваться от переполняющей его злости и поэтому едва не сметал все на своем пути:

— Теперь-то уж ты отвертишься, леди Одиль! Ты дашь мне прямой ответ немдленно!

— Ты соображаешь, что вторгся в мою спальню, мой лорд Гильом? Это уже против всяких приличий.

Герцог нахмурился и сжал кулаки:

— Мне надоела эта игра. Я жду уже неделю и потерял терпение. Я человек военный и привык добиваться своего. Если сейчас же не ответишь мне, согласна ты перейти на мою сторону или нет, я забираю твою племянницу и просто отправляюсь с ней к королю.

Леди Одиль обиженно надула губы:

— Мой лорд, зачем же сразу такие крайние меры! Ты же прекрасно знаешь, что мы, женщины, думаем долго и взвешиваем все за и против. Тем более, в таких важных делах. А ты застал меня врасплох, и мне после этого пришлось очень долго приводить в порядок свои нервы! Я не могла принять такое решение в панике, слишком много от него зависит!

Гильом усмехнулся. Разумеется, он не поверил ни единому слову леди Одиль, но какому вояке не лестно, когда враг так запросто перед ним капитулирует! Баронесса напряглась, как рыбак, выжидающий, пока рыба как следует заглотит наживку.

— И каково же твое решение? — этот болван, похоже, уже торжествовал. Голос, несмотря на вопрос, звучал победно.

Одиль томно вздохнула:

— Я… выступлю на твоей стороне, мой лорд герцог.

— Прекрасно, — Гильом едва мог скрыть свое торжество. — Подпишем бумагу?

— Нет, — покачала головой Одиль, — Решил добиться власти? Тогда помни: пока ты не сидишь прочно на троне, любая бумага за любой подписью — это свидетельство против тебя. Если уж решился на такое — не оставляй улик. Я и так полностью в твоей власти, пока у тебя в руках моя племянница. Я не даю тебе письменных гарантий абсолютной верности, но ведь и ты не даешь мне гарантий сохранения моего положения при дворе и возвращения девочки. Будем считать, что мы настолько доверяем друг другу, что оказываем друг другу взаимную любезность.

— Резонно, — согласился герцог. — Хотя мне советовали взять с тебя расписку.

«Чтобы в случае провала утопить еще и меня, мерзавец», — рассердилась баронесса, — «Узнаю, кто тебе подкидывает такие идеи, уничтожу!»

— Если уж мы теперь союзники, — улыбнулась Одиль. — то я берусь помогать тебе в плане придворной игры. К кому ты обратился?

Внезапно герцог покраснел. Несмотря на то что он тут же отвернулся, чтобы это скрыть, от глаз Одиль ничего не могло ускользнуть.

— Маделин. Мадам Де Февр, — буркнул Великий герцог.

— Скажи ей, что ты больше не нуждаешься в ее услугах, — тонко улыбнулась Одиль. — Подумай сам, что может куртизанка, тем более, бывшая, по сравнению с баронессой, принятой при дворе и приближенной к самому Его Величеству.

Герцог промолчал, но было видно, что он глубоко задумался. Зерно сомнения было посеяно. Если Гильом Де Тайер действительно последует ее совету, Маделин ему не простит. А мадам Де Февр, как известно, очень мстительная особа. Леди Одиль позвонила в колокольчик.

— Сабина, пусть нам подадут прямо сюда завтрак на двоих. И кофе покрепче, — сказала баронесса вошедшей камеристке и тут же улыбнулась герцогу. — Ты завтракаешь со мной. Возражений я не принимаю.

— Почту за честь, баронесса! — поклонился Гильом.

Через четверть часа оба уже сидели за столом и наслаждались ароматом и вкусом крепкого напитка. Леди Одиль бросила на Гильома оценивающий взгляд из-под ресниц. Великий герцог был доволен своей легкой победой над королевской советницей, а внимание красивой женщины ему льстило.