внутри меня). Хозяйка замолчала, очевидно, подумав, что вопрос был бестактен. Мне пришлось прийти ей на помощь. Пригубив ещё раз её ликёр, отломил кусочек хлеба и быстро проглотил его, придав обыденности нашему разговору.

— Мадам, мы будем сражаться. Если и не в Париже, то на Мальте точно, — уверенно произнёс я. «Не слишком ли пафосно заговорил? Верю ли я в это?» — мысленно спросил сам себя, и сам себе ответил: «Придётся поверить, ведь я не в оккупированном Нанте, а в сражающейся Ла-Валетте — значит, придётся сражаться. Выбора нет».

Вспомнив Папашу Гийома, почти повторил его слова:

— Бошей в Валетте не будет.

Мадам Марго, облегчённо вздохнув, снова заулыбалась («Поверила моим словам? Или просто волновалась за моё душевное состояние после известия о поражении моей страны?») и подлила ещё ликёр в стакан.

Однако я перешёл к основной цели своего визита — что-нибудь узнать о своей соседке Найдин. Что и сделал. Улыбка на лице хозяйки сразу потухла.

— Бедная девочка, — мадам Марго отвела глаза и замолчала. Я терпеливо ждал продолжения.

Она разглаживала салфетку перед собой, потом подняла на меня глаза. Встретив мой встревоженный взгляд, снова заговорила:

— Найдин попала под бомбёжку. Это случилось шесть дней назад…

— Она… — я не удержался и перебил мадам Марго, но хозяйка живо замотала головой.

— О, нет-нет! Это не то, что Вы подумали. Святая Дева Мария хранила её. Найдин была ранена. Её оперировали. Сейчас она лежит в госпитале, что на улице Сент-Катрин. В катакомбах под фортом оборудовали лазарет. Я навещала её там. Найдин держится молодцом, — старушка вздохнула и опять начала разглаживать салфетку на столе.

Я пытался осознать слова мадам Марго: «Как в госпитале? Что с ней?» — застучали в моём мозгу вопросы. Тут же вскочил из-за стола.

— Как пройти отсюда к этому госпиталю? Мне надо обязательно навестить её, — я суетливо засобирался. — Спасибо за угощение, мадам. Мне тогда надо бежать.

Мадам Марго умильно улыбалась:

— Она очень хорошая девушка, молюсь за её здоровье. Может быть, она по натуре и слишком независимая, но это только первое впечатление. На самом деле… — она сделала небольшую паузу, — …на самом деле она очень хорошая девушка.

Сделал вид, что не понял причину её умильности, пытаясь изобразить спешку.

— Улица Сент-Катрин отсюда далеко? — ещё раз напомнил я. Мадам Марго принялась подробно объяснять мне дорогу к госпиталю.

Выслушав её, опять поблагодарил за гостеприимство и направился к входной двери, когда услышал какое-то фырчанье. Оглянувшись назад, увидел, как мне показалось, знакомую физиономию: из спальни выглядывал рыжий кот. По всей видимости, он меня тоже узнал: как ещё можно было расценить его фырчанье.

— Это кот Найдин? — не мог не спросить.

— Это настоящий разбойник, а не кот, — мадам Марго погрозила ему пальцем. — Даже не представляю, как с ним справлялась Найдин. Мне приходится силой загонять его в клетку, чтобы относить в убежище.

— Его тоже можно понять, — пожал плечами. — Он любит гулять улицам, а теперь…

Кот печально покачал головой, как будто соглашаясь с моими словами, затем сел и зевнул. Его большие глаза внимательно следили за мной.

— Как его зовут? — кивнул на пушистого обитателя.

— Этого бандита? — на этот раз фыркнула уже мадам Марго. — Бандита зовут Ричард, — женщина вздохнула. — Ведь именно из-за него Найдин и попала под бомбёжку.

— Как из-за него? — непонимающе смотрел на неё.

— Всё очень просто. Найдин долго искала его на улице после объявления воздушной тревоги. Вот и не успела в убежище до начала налёта, — объяснила хозяйка.

— Эх, ты, Ричард, — укоризненно посмотрел на кота. — Что же ты наделал?

По-видимому, кот не признавал своей вины, вместо этого он вытянул заднюю лапу и начал её вылизывать. Времени умиляться домашнему любимцу у меня не было, поэтому, махнув рукой хозяйке, выбежал на улицу.

Снова мой путь лежал по кривым улочкам Ла-Валетты. С трудом ориентируясь в незнакомом городе и иногда спрашивая дорогу у прохожих, наконец, нашёл улицу Сент-Катрин и бодро потрусил в поисках указателя на госпиталь. Но вот показалась стена форта и рядом большая белая табличка с красным крестом. Недалеко от таблички сразу увидел вход: арка и ступени вниз. Тяжёлая кованая дверь сразу не поддалась, пришлось схватиться обеими руками и тянуть со всей силы. Вход открылся. Я попал в тёмный коридор, дверь захлопнулась до того, как глаза успели привыкнуть к сумраку подземелья. Но громкий голос, прозвучавший откуда-то из стены, совсем сбил меня с толку. Я завертел головой.

— Вы по какому вопросу? — снова прозвучал голос из ниоткуда.

Наконец, увидел источник звука. Он исходил из выдолбленной выемки в известковой стене, где располагался стол, за которым восседала женщина в униформе медицинской сестры. Она требовательно смотрела на меня. Я немного опешил, пытаясь найти ответ на элементарный вопрос.

— Ищу девушку по имени Найдин. Она попала под бомбёжку, и ей сделали операцию. Мне сказали, что она всё ещё в госпитале.

— Кто это говорит? — строгая дама пронзительно смотрела на меня, я видел этот взгляд, несмотря на сумрак, подсвечиваемый тусклым светом керосиновой лампы.

«Какая разница?» — хотелось ответить, но я выпалил:

— Мадам Марго, — и тут же поправился: — мадам Маргарита, наша домохозяйка.

Дежурная медсестра нахмурила брови, как будто вспоминая, потом изрекла:

— Да, помню такую. А Вы кем будете больной? Посторонние у нас не допускаются.

Она смотрела на меня, ожидая ответа. «Кто я для Найдин? Просто сосед по съёмной квартире? Друг? — промелькнуло в моей голове, потом охватило раздражение. — Должны же меня пропустить, в конце концов. Ну, пропустили же мадам Марго, — но сам себя одёрнул. — Хотя, что позволено Юпитеру, не дозволено быку».

— Муж, — прозвучал мой ответ, мне не хотелось спорить и что-то доказывать, привёл убийственный аргумент, не заботясь о доказательствах.

— Муж? — по-моему, она даже растерялась, чепчик на её голове вздрогнул: «Парень, таких врунов надо ещё поискать». Но что мне какой-то чепчик медсестры?

— Да, муж, — с некоторой даже бравадой подтвердил я.

— Извините, просто мисс … миссис Найдин, — медсестра поправилась, — никогда не упоминала, что она замужем, ‑ её тон смягчился. —