привлекать посторонних людей? Постепенно до нее дошло, что основной целью похищения является нечто другое, что есть нечто, о чем она даже не догадывается.

Сейчас ей уже было ясно, что ее хотят убить. Драгоценности – это то, что не позволяет лишить ее жизни немедленно. Инстинкт самосохранения подсказывал Жаклин держаться до конца. Она держалась, пока могла, но потом призналась, где находятся драгоценности, потому что ее физическое состояние стало невыносимым и ей уже было все равно, убьют ее или нет. Пропади пропадом эти драгоценности – лишь бы происходящее с нею закончилось. Но они не нашли их там, где им надлежало быть. И похититель снова стал терзать ее душу, заставляя жить дальше, хотя жить уже совсем не хотелось. Жаклин пребывала в полузабытьи и не имела ни малейшего представления о том, что с ней может произойти в ближайшие часы.

Слабым проблеском надежды на то, что кошмар закончится, явилось недавнее бегство похитителя от каких-то неизвестных лиц. Он тогда грубо вытолкал ее из этого мрачного дома и увез в неизвестном направлении. Назавтра он снова привез ее сюда. Эти манипуляции были ей непонятны, но сил размышлять о них не было. Жаклин не смогла связать происшедшее с той запиской, которую ей удалось выбросить за ограду на улицу. Она уже почти не помнила об этом эпизоде. Одно ей было понятно – больше такого случая у нее не будет.

Похититель уже почти не отходил от нее. Он нервничал, смотрел на нее с ненавистью. Когда давал ей какую-то пищу, говорил: «На, жри, стерва». Голод заставлял Жаклин есть эту бурду, заправленную ее солеными слезами.

Она вспоминала счастливые дни, проведенные с Дитмаром, и дивилась тому, как быстро может измениться судьба.

Иногда похититель выходил из дома и бродил между старыми деревьями. Она видела из окна его высокую фигуру с толстой спиной, с толстыми же, в татуировках руками. Видела его рыжий, коротко подстриженный затылок. Еще недавно ей был ненавистен этот человек. Сегодня же у нее уже не было сил ненавидеть. Она безучастно следила за его перемещениями и желала только одного – умереть. Но сил (да и умения) покончить с собой у нее не было. Она покорно ждала следующего удара судьбы.

33

Возбуждение, испытываемое Хельгой Греб в последние дни, сказывалось на состоянии ее нервной системы, она часто просыпалась по ночам, садилась в кровати и с беспокойством осматривалась по сторонам, не понимая, где она находится. Вот и сегодня, несмотря на то что фрау Греб проспала совсем мало и заснула лишь под утро, неведомая сила, будто пружина, вдруг подбросила ее вверх и оставила сидеть на кровати. Постепенно она вернулась к реальности и, спустив с кровати ноги, нащупала тапочки. Потащилась в ванную и, увидев себя в зеркале, подумала, что недавний отдых в Испании, пожалуй, ей приснился. Но надо было жить дальше, тем более что наступил только третий день назначенного детективом трехдневного срока, после которого Хельге обещали полную свободу и независимость.

Она взглянула на часы и, решив, что еще слишком рано для любых визитов, пошла на кухню, чтобы сварить кофе. Когда кофе был выпит, она бросила в рот несколько очищенных орехов и, решив, что полученных калорий ей пока хватит, основательно занялась своим туалетом.

Часов в девять фрау Греб с подведенными бровями и накрашенными ресницами сидела в холле на диване и лениво листала модный журнал. Она хотела увидеть нежеланного гостя еще до того, как он позвонит в дверь. Из окна холла ей отлично была видна калитка, через которую можно было попасть на территорию ее домовладения.

Он появился примерно в одиннадцать. Фрау Греб увидела его, как только он подошел к калитке и протянул руку, чтобы толкнуть ее. Она подумала, что, судя по его уверенности, это тот, кто совсем недавно выворачивал здесь, в ее доме, ящики с хламом и потом топтался по этим нужным и не очень вещам. Он был довольно молод, одет в строгий серый костюм, рубашка и галстук были в тон модным ботинкам. Лицо имело правильные черты, волосы аккуратно причесаны. Фрау Греб решила, что так и должен выглядеть киллер. Она не исключала драматичного исхода визита, несмотря на клятвенные заверения этого частного детектива с примечательной фамилией. Но она уже была полна решимости и готова принять любой удар судьбы. Она не видела, как он поднимался на крыльцо, так как это пространство не просматривалось из окна, лишь услышала звонок и открыла дверь. Он, не переступая порог, спросил:

– Прошу прощения, здесь живет фрау Греб?

Под мышкой у него была небольшая папка. Она подумала, что он вполне сошел бы за банковского работника. Хельга Греб ответила:

– Это я. Что вам угодно, молодой человек?

– Вы позволите войти?

Она, конечно, позволит. Логики в том, чтобы не впустить его, ведь нет. У него же на лбу не написано, что он киллер. Она чуть отступила в глубь холла:

– Да, пожалуйста.

Он вошел, потом представился:

– Меня зовут Густав Штольц. Я сотрудник банка.

Хельга Греб подумала, что имя вымышленное, но ее представление о том, как выглядит работник банка, совпадает с его внешним видом. Хельга сказала:

– Слушаю вас, господин Штольц.

Он спросил разрешения присесть. Она указала на диван, сама же села подальше в кресло. Штольц взглянул на нее внимательным взглядом:

– Фрау Греб, знакомы ли вы с фрау Жаклин Эрленбах?

– Была знакома. Но ее более нет в живых.

Его не смутил ее ответ. Он продолжил:

– Это нам известно. Но незадолго до смерти фрау Эрленбах обращалась в наш банк с просьбой принять на хранение ее драгоценности. Мы, естественно, согласились. Правда, она предупредила, что драгоценности нужно забрать на хранение от ее подруги фрау Греб.

Хельга Греб подумала, как ловко, однако, он подбирается к драгоценностям. Она догадывалась, что с юридической точки зрения все, что он говорит, не стоит и ломаного гроша, но выглядел его рассказ красиво. Кроме того, она помнила о том, что говорил детектив. А он говорил о том, что не надо подвергать анализу любой бред, который произнесет пришедший. Она все же позволила себе возразить:

– Жаклин мне ничего об этом не говорила.

Оказалось, Штольц знает все. Он сказал:

– Возможно, она не успела из-за вашего отпуска.

– Это правда. Но она же могла мне позвонить и предупредить о своем решении.

«Интересно, – подумала Хельга Греб, – как он выкрутится?»

Он выкрутился простейшим способом:

– Она звонила, но вы были недосягаемы. Однако вы напрасно волнуетесь. У меня на