Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Макс вдруг вспомнил, как он неопределенно отозвался на совет Мартины позвонить этому Крюгеру. Что тот может рассказать о своем квартиранте и его спутнице? Он наверняка пока даже не знает, что квартиранты покинули его мрачный дом. Сидит себе у дочки в доме и помогает нянчить внуков. Макс прикурил еще одну сигарету и, сделав несколько затяжек, вдруг подивился самому себе: как он, такой всегда обязательный, не позвонил этому Крюгеру? Ничего существенного он от него не услышит, но успокоить совесть надо.
Он порылся в своей борсетке и извлек из нее клочок бумаги с номером телефона Крюгера. Теперь надо подумать, что он ему скажет. Если старая Марта рассказала ему о визите страховых агентов, то представляться одним из них не имеет смысла. Ясно, что, скорее всего, вдовец как законопослушный гражданин не имеет долгов перед страховщиками и появление страховых агентов покажется ему подозрительным. Что же ему сказать? Представиться знакомым его квартиранта? И при этом не назвать ни имени, ни фамилии этого квартиранта? Как-то нелогично… Сыщик снова задумался. Он вспомнил ту улицу, куда выходила калитка, через которую исчезли похититель с жертвой. На противоположной стороне улицы, которая, кстати, называлась Гартенштрассе, тоже были частные дома. Поскольку – решил он – та калитка была запасной, то вполне разумно допустить, что господин Крюгер не общался с людьми из этих домов или по меньшей мере не знал их фамилий. Почему бы не назваться одним из них? Он уже представил начало разговора и решил, что продолжит его в зависимости от того, как будет реагировать трижды дедушка господин Крюгер. Макс набрал номер телефона. Ответил женский голос:
– Эмма Шнайдер.
Макс вспомнил, что старая Марта называла дочь господина Крюгера Эммой, и сказал:
– Прошу прощения, фрау Шнайдер, хотел бы поговорить с вашим отцом господином Крюгером. Он дома?
Эмма Шнайдер не стала выяснять, кто спрашивает ее отца, а просто ответила:
– Одну минутку, – потом сиплый мужской голос сказал:
– Слушаю, Крюгер.
– Добрый день, господин Крюгер. Моя фамилия Вундерлих, – Макс подумал, что если Крюгер никого не знает из хозяев домов на другой стороне улицы, то почему бы не назваться своим настоящим именем.
Крюгер просипел:
– Простите, господин Вундерлих, не имею чести…
– Я живу на Гартенштрассе, как раз напротив вашей калитки, которая выходит на нашу Гартенштрассе.
– Улицу-то я знаю. Признаюсь, незнаком с соседями с той стороны. Откуда вы меня знаете?
– Это очень просто. Недалеко от вас на вашей улице живет фрау Марта… К сожалению, забыл ее фамилию…
Крюгер неожиданно перебил:
– Пожалуй, вы говорите о жене Хайнца?
– Да, супруга зовут Хайнц, – наугад ответил Макс.
Крюгер воодушевился:
– Так это, значит, от Марты вы узнали номер моего телефона. Ничего удивительного. Из Хайнца слова не вытянешь.
Теперь воодушевился Макс:
– Именно так, господин Крюгер. Очень приятная женщина, и цветы у нее замечательные.
Крюгер, который не разделял высказанное Максом мнение о старой Марте, уже более сдержанно сказал:
– Так что вы мне хотите сказать, господин Вундерлих?
– Возле вашей калитки, которая выходит на нашу улицу, постоянно стоит автомобиль марки «Рено». Вы, пожалуй, не знаете, что там парковка запрещена? – наугад выпалил Макс.
– Знаю, знаю, господин Вундерлих. Это автомобиль моего квартиранта. Я уже несколько раз предупреждал его не ставить машину у калитки.
Макс собрался потихоньку перейти к личности квартиранта, но господин Крюгер снова заговорил:
– Он уже ставит автомобиль на нашей улице, господин Вундерлих.
– Вы в этом уверены?
– Безусловно. Я ведь сегодня был дома. Он как раз рассчитался за аренду дома за следующий месяц. Автомобиль уже стоит на положенном месте возле моего дома.
– Благодарю вас, господин Крюгер. Извините за беспокойство.
– Это вы меня извините за доставленные неудобства.
Оба положили трубки. При этом Крюгер был доволен, что беседа закончилась без скандала. Макс же в недоумении плюхнулся на клиентский диванчик. Он не мог поверить в услышанное от Крюгера. Если арендатор особняка действительно вернулся в дом, то вот он, план Б.
Он набрал номер телефона инспектора Гримма. Тот ответил сразу:
– Ах, это вы, частный детектив. Фрау Греб не звонила?
– Пока нет, господин инспектор. Уже начинаю сомневаться, сработает ли план А.
– Время еще есть. Ведь по плану Б у вас все равно ничего нет.
– Кое-что есть, господин инспектор.
– Поделитесь с «без пяти минут пенсионером»?
– Безусловно, господин инспектор. Приготовьтесь слушать и удивляться.
Пока Макс рассказывал, Гримм ни разу его не перебил. Когда Макс замолчал, инспектор спросил:
– Это все, частный детектив?
– Что тут еще можно добавить, господин инспектор?
– Пожалуй, вы правы. Однако ловки подлецы. Не так ли?
– Да. Вернуться туда, где едва не попались… Не каждый решится.
Гримм почти вскричал:
– Вот он, план Б, который может стать планом А! Надо брать подлеца тепленьким.
– А как же настоящий план А, господин инспектор? Срок, который вы отвели для его реализации, еще не истек. Нельзя подвергать опасности жизнь клиента.
– Вы правы, частный детектив. Сегодня уже поздно, но завтра за драгоценностями еще могут прийти. Приезжайте завтра с утра ко мне. Обсудим детали нашей операции. Не исключаю, что она получит название план А + Б. Спокойной ночи, частный детектив.
– Вам также, господин инспектор.
32
Жаклин Эрленбах медленно умирала. Она не знала, где находится, не знала, кто ее похититель. В тот день, когда она вышла из здания фирмы и повернула к парковке, ей вдруг накинули на голову мешок и затолкали в какой-то автомобиль. Их было двое. От неожиданности и страха с Жаклин случился обморок. Уже в этом доме она поняла, что рядом с ней только один похититель. Второй исчез, пожалуй, потому, что он был больше не нужен.
Вскоре похититель перешел к тому, что и было целью похищения (так решила она тогда). Он спрашивал о драгоценностях. И ей стало понятно, что похищение организовано ее мужем Дитмаром Гундером. Только было непонятно, для чего он выбрал такой странный способ для завладения ее драгоценностями. Ведь психологическое и физическое давление, которое сейчас оказывал на нее похититель, Дитмар вполне мог оказывать на нее сам и в ее доме. Зачем было
