всего и с нетерпением ждал, когда меня отпустят на фехтование к Густаво. Он всегда приходил за мной лично.

Но после полудня в дверь постучался слуга и торжественно возвестил:

– Его Императорское Высочество Астраэль Фуркаго.

Сейя, стоявшая возле окна, почтительно поклонилась, учитель, тщедушный старик, вскочил со стула и бухнулся на колени.

Я же недоуменно взирал на двери – отец никогда не приходил в мои покои. Не потому что не хотел, нет. Просто дел в империи было так много, что виделись мы с ним только раз в месяц, на совместном ужине.

Император был облачен в военные одежды. На поясе висела перевязь с мечом, на руках – наручи дитто. Его голову венчала золотая корона с изумрудами.

Я округлил глаза.

– Да воссияют годы вашей жизни, отец. Что привело вас в мои покои? – спросил я согласно этикету. Как члену императорской семьи, мне было дозволено говорить первым.

– Покиньте покои принца, – отдал он приказ, даже не посмотрев на Сейю и учителя. Они, почтительно поклонившись, выскользнули за двери, которые тут же закрыли слуги. –  Винсент, – проговорил император после недолгого молчания. – Как продвигается твое обучение у Густаво?

– Хо… хорошо, – ответил я. – Я уже знаю все базовые стойки.

Отец улыбнулся.

– Я пришел тебя не отчитывать. Скоро начнется война, Винсент.

– Война? – прошептал я.

– Да. Долгая война. Кто-то из подданных Таррвании убил принца Исметра. Безусловно, это подстроено, приказа от меня не было.

Я с трудом улавливал смысл слов. Принц убит, но отец не распоряжался об этом.

– А вы могли отдать такой приказ?

– Если бы это послужило на благо империи.

– Но он… ему же было пять лет?

Я хорошо знал историю Исметра. Только сегодня мы повторили династию, и я знал, что у короля двадцать сыновей и дочерей.

Отец подошел ко мне ближе и провел рукой по моим волосам. Я чуть не отдернулся, напуганный внезапной лаской.

Отец вел себя очень странно.

По его губам пробежала рассеянная улыбка. В темных глазах отразился мой испуганный вид.

– Винсент, мальчик мой, ты забываешь о своем месте и предназначении. Мы не рождаемся свободными. В мир мы приходим для чего-то. Кто-то рождается служить. А кто-то рождается править. И те, кто сидит на троне, ответственны за тех, кто служит империи. Тех, кто каждый день тратит свою жизнь на добычу хлеба, на ловлю рыбы, на защиту империи. Ты не можешь мерить обычной мерой. Ты стоишь над этой мерой.

– Поэтому вы изгнали дядю Костераля и дядю Рейна из Алого дворца?

Взгляд отца посуровел, а пальцы застыли. Мне показалось, что он сжимает волосы, вместо того чтобы гладить, а затем рука отпрянула.

Он спокойно произнес:

– Поэтому их не казнили, а всего лишь сослали. Им не позволено появляться на континенте и вносить смуту.

– А что будет, если они нарушат приказ? – еще тише спросил я. Почему-то мне важно было знать, как поступит отец, что он сделает с теми, кто бунтует.

– У предателей одна дорога.

Его взгляд прошел сквозь меня, указывая на окно. За окном раздавались крики, которые я не приметил ранее. Крики странные, беспокойные, а за ними последовал тупой звук и молчание.

Ветер всколыхнул листву, я слышал, как она шепталась за окном. И принес тонкий металлический запах. Такой же запах в последнее время преследовал мать, шел от ее стражи. Иногда ветер приносил его с главной площади.

Предателей карали слишком часто. Я настолько привык к этому запаху, к смерти абсолютно незнакомых людей, что даже удивился своим мыслям насчет принца Исметра.

На лице отца вновь засияла улыбка:

– Но я пришел не только ради этого. Ты отправишься со мной в Гнездо. Десять лет, верно? Подходящее время испытать тебя.

Я застыл, не веря своим ушам. А затем не смог подавить радостный крик.

Отец отведет меня к драконам!

Гнездо находилось в нескольких оборотах пути, за дворцом, глубже на север. Рядом же располагался небольшой храм в честь Эарта.

Гнездо было огромным сооружением, врезанным прямо в холм, – один главный вход, с подпорками и колоннами, несколько небольших входов на самом верху холма. Совсем рядом находилась башня для молодняка – высокая, с окнами и перекрытиями, по которым детеныши карабкались, чтобы лихо спрыгивать. Саму башню накрывала сеть из растений, заботливо выращенная отцом.

Как и все дитто, он любил своих драконов. Точнее, отец их любил даже больше людей.

Слева от Гнезда протекала бурная река. Над ней кружили несколько зеленых драконов, совсем подростки, которые, фыркая, пролетали над водой и поднимались уже с серебристой добычей в когтях.

Я украдкой бросил взгляд на отца – он сиял. Чем ближе мы подходили к Гнезду, тем сильнее император преображался: я никогда не видел на его лице большего трепета и почтения.

Магия драконов действовала на всех дитто одинаково. Как мне рассказывал учитель, чем больше стая, тем более пьянящими были эти силы.

Но только членам императорской семьи дозволено обладать несколькими драконами. Прочим же домам разрешено иметь не более одного.

Это стало непреложным правилом с Кровавого утра. При членах императорской семьи было запрещено вызывать драконов и пользоваться силами. Всех дитто ждал страшный ритуал ритуша в случае нарушения, а это всегда означало смерть драконам и их хозяевам.

Нас сопровождала личная охрана: у отца десять стражников, возле меня осталась Сейя. Мы покидали город драконьей дорогой, по которой не смел ходить никто, кроме членов императорской семьи. Но мне не с чем было сравнить – меня ни разу не пускали в сам город. От предложения поехать в карете я отказался, потому что ну сколько можно меня маленьким считать! Я уже полгода как тренировался ездить на Хейзе, и он ни разу не ослушался меня.

Хейз – мой вороной конь.

Так мы и добрались до Гнезда. Я чувствовал дрожь предвкушения. Мне не позволили смотреть на ритуш пять лет назад, как я ни просился. А ведь там были черные драконы! Совсем подростки! А я видел их только в книге, которую принес учитель.

Вблизи Гнездо казалось просто гигантским. Мы спешились и оставили коней и стражу в двух драконьих хвостах от входа и постепенно приближались к огромной арке. На каменных подпорках были драконы, которые сидели и летали среди лиан и листьев.

От пещеры тянуло теплом и тонким мускусным запахом. У меня очень сильно зачесались рога, но я не посмел их тронуть и всматривался в темноту.

Темнота открыла золотые глаза.

Отец издал тихий свист, а я затаил дыхание – темнота стала обретать