как… как так? Неужели слухи, ходившие в народе, правдивы, и я проклятый выродок?

Мне стало тяжело дышать, и пот ручьем заструился по спине. Я схватился за горло, хватая ртом воздух, и упал на колени.

– О… отец! – прохрипел я, чувствуя, как темнеет в глазах.

Рога горели огнем, мне чудилось, что скользкие тени душат меня в своих объятьях. Вместе с тем странная ярость поднималась изнутри.

Я не виноват. Не виноват. Не виноват!

Его руки легли мне на плечи, еще сильнее придавливая к полу. Я не слышал, как отец подошел.

– Ч-ш-ш, дыши-дыши, – успокаивающе зашептал отец. – Дыши, Винсент, тебе нужно дышать.

Последние слова прозвучали приказом. Я судорожно вдохнул и выдохнул, срывая силой воли свой страх и гнев.

Отец обошел справа и встал передо мной на одно колено, заглянул в глаза, будто что-то выискивая в них. А затем император Таррвании мягко улыбнулся и благодушно произнес:

– Здесь нет для тебя драконов, Винсент Фуркаго. Утри слезы и приведи в порядок одежду – мы возвращаемся во дворец. Утром будет объявлено, что ты унаследовал силу матери.

Он доволен – мысль юркой ящерицей пробежала на границе сознания. Отчего-то он очень доволен.

– Но ведь это неправда, – тихо сказал я.

– Это будет наш секрет, – улыбнулся отец.

И у меня встали дыбом волосы.

Впервые в жизни отец меня пугал.

Мое сердце бешено колотилось, когда мы проезжали через императорские врата. Эта дорога была пуста, но мне казалось, что даже деревья оглядываются и следят за мной.

Рога перестали чесаться, но слух, нюх, зрение и все ощущения обострились. Я и раньше замечал, что реагирую на все лучше сверстников, но думал, что это проявляется кровь Фуркаго. В конце концов, они были лучшими дитто, прекрасными магами и самыми опасными воинами во всей империи. А может, и в мире. Еще никто не смог победить отца в честном поединке.

Война. Я невзначай сжал бока коня сильнее, и он ускорил шаг. Пришлось чуть натянуть поводья, успокаивая его. Отец бросил на меня едва заметный взгляд:

– Подними голову высоко.

– Да, отец.

Я повиновался. Но мысли о войне продолжали неотступно преследовать меня.

Это представлялось чем-то волнующим и притягательным, отчего кровь вскипала в венах. Я ведь тоже уже мог сражаться! И смогу помочь отцу… Раз уж драконов для меня нет.

Не выдержав, я выпалил:

– Отец, возьмите меня с собой!

– Нет. Пока что ты бесполезен. Тебя определят в Военную Академию. Густаво за год подготовит тебя к поступлению, – спокойно парировал отец.

В горле застрял комок.

Бесполезен.

– Разве ты не рад, Винсент? – Отец изогнул бровь, пряча усмешку в уголках губ. – Ты так стремился обучиться военному делу… Но посуди сам. Тебе десять лет. Сражаешься ты едва-едва, а наши противники опасны. Наш мир полон самой разной магии: опасной, дикой, необузданной.

В его глазах отразился блеск полуденного солнца. А в словах сквозило что-то странное, глубокое и…

На секунду мне показалось, что тот, кого я знал всю жизнь, исчез, а на его месте появился кто-то темнее. Чернее. Страшнее. То же ощущение, что и в колыбели драконов, скользнуло по коже, вызывая мурашки.

Я моргнул, и видение пропало.

Отец улыбнулся мне своей привычной улыбкой:

– Я хочу увидеть в тебе продолжение великой династии Фуркаго, а не хладный труп в песчаных барханах.

Разумом я понимал, что так и есть. Я должен обучиться, должен стать сильнее и умнее

Вырасти, в конце концов.

А пока что мне десять лет, и все, что я могу сделать, – это позвать на помощь Сейю.

– …прокляты! Проклятье настигнет Таррванию, задыхающуюся под пятой тирана! Опомнитесь! Откройте глаза и узрите: императрица не та, за кого себя выдает!

Странный голос, надрывный, но уверенный в своей правоте, донесся до нас. Стража перед нами пришпорила коней. В конце улицы показалась толпа, сгрудившаяся перед кем-то, но самого человека не было видно.

Отец смотрел прямо перед собой, его поза ничем не выдавала хоть малейшего неудовольствия. Словно каждый день он слышал, как кто-то обвиняет мою мать в самозванстве.

Я с трудом подавил волнение и сосредоточился на своем лице. Принц не должен давать повода для сплетен.

Раздались крики – толпа шарахнулась в сторону, откатываясь перед стражниками, прорезавшими себе путь обнаженными мечами. Никто не хотел попасть под горячую руку.

А мы увидели человека, стоящего на прилавке. Торгаша нигде не было видно, а вот этот человек, одетый во все белое, цвет моей матери, кричал:

– Вас обманывают много веков! Нет больше дитто белого дракона на нашей горячо любимой родине! Императрица – самозванка!

Взгляд человека остановился на мне. Он поднял руку и указал пальцем прямо на меня:

– Ублюдок!

Сердце пропустило удар. Почему-то припомнился разговор матери с отцом… как тот говорил про Давьела, греющего ей постель…

Внезапно встали на места все взгляды украдкой, сложились все насмешки, я понял, что моя мать…

Изменяла отцу. А он одобрял это.

– Схватить, – спокойно отдал приказ отец.

Стражники бросились к нему. Я отлепил взгляд от человека, мне хотелось смотреть куда угодно, но только не на него.

В тени навеса стоял Густаво. Его сложно было заметить сразу. Только если намеренно смотреть на это место – его черные одежды сливались с тенью навеса и переулка. И как только стражники бросились к кричащему, Густаво сморщил лоб, словно от неудовольствия. Я бросил взгляд на отца – тот смотрел только на человека, назвавшего меня ублюдком.

– Винсент, спешивайся.

Голос отца был холоднее льда. Подъехавшая Сейя помогла мне слезть с коня на пыльную мостовую и забрала поводья. Отец тоже спешился, и мы подошли к брошенному на колени человеку. Его лицо и одежда испачкались в крови, один глаз заплыл. Стражники не церемонились, когда скручивали его.

– Ты из Сопротивления? – спросил отец.

Голову схваченного подняли за длинные черные волосы, и он плюнул отцу под ноги. Стражник отвесил мужчине оплеуху – голова мотнулась.

– Как ты смеешь вести себя так перед императором, простолюдин?

– Твой трон по праву лишь с дитто белого дракона! Императрица – фальшивка! Белые драконы вернутся и сбросят обманщиков с престола.

Император устало вздохнул и повернулся ко мне.

– Ты хотел пойти на войну, Винсент?

Я тупо уставился на отца.

– На войне тебе придется убивать врагов, Винсент, – спокойно сказал он, а затем возвысил голос: – Узрите же, что будет с каждым, кто посмеет усомниться в законности правления императора!

По толпе прошлось странное гудение. Стражники, словно зная, что дальше произойдет, крепче ухватили руки человека, не давая ему