Упомянутый византийским историком раздел Прованса между франкскими королями был следующим: весь Прованс достался Хильдеберту, а Теудеберт получил земли Реции – древнеримской провинции к северо-востоку от Прованса, западуот Норика и к югу от Дуная, удачно примыкавшие к владениям, доставшимся ему от отца. Кроме того, франки получили от остготов значительную сумму денег, составившую две тысячи фунтов (около 655 кг) золота. При этом они не спешили выполнять свои обязательства по отношению ни к одному из партнеров и не оказывали реальной помощи ни остготам в борьбе против Византии, ни империи в ее войне против Остготского королевства. Пользуясь удачной позицией третьей стороны, которой было выгодно противоборство двух предыдущих, Франкское королевство бескровно получило громадные территориальные приобретения и денежное вознаграждение в обмен лишь на бездействие и невмешательство. Согласитесь, весьма удачной является та сделка, в которой ты, ничем не рискуя, лишь получаешь новые владения, ничего не делая и не отдавая взамен. Территориальные приобретения Франкского королевства вскоре признал за ними и византийский император Юстиниан Великий, что узаконило их статус. Видимо, именно приблизительно к этому времени около 540-го г. относится ответ франкского короля Теудеберта I византийскому императору Юстиниану І Великому, данный на вопрос о пределах его владений. Описывая свои земли, правитель франков писал: «По милосердию нашего Господа с успехом были покорены тюринги и их провинции присоединены, род их королей угас; народ северных свевов (видимо, швабов – прим. автора) был подчинен нами, подставив шею нашему величию через посредство эдиктов; кроме того, по милости Бога вестготы, живущие во Франкии, северная область Италии, Паннония, а также саксы и другие народы предались нам по собственной воле. Под покровом Бога наша держава протянулась от Дуная и границ Паннонии до берегов Океана».

Впрочем, все эти, несомненно, обширные владения Меровинги контролировали в разной форме и с различной степенью интенсивности. Если к западу от Мозеля и к северу от Луары их власть была несомненной и непосредственной, то при постепенном отдалении от этого хартленда их владений она неминуемо исподволь теряла свою силу. Уже ближайшие регионы, такие как Бургундия, Аквитания или Прованс могли время от времени при благоприятных на то условиях проявлять признаки сепаратизма, не говоря уже об окраинных герцогствах востока, таких как Алеманния, Тюрингия или Бавария. И уже вовсе на самой дальней периферии оказывались полузависимые и время от времени то присоединяемые, то отлагавшиеся племена саксов, варнов, свевов, бретонцев или лангобардов. Поэтому в словах ответа короля Теудеберта на вопрос императора Юстиниана не было лжи. Общие владения франков действительно были громадными по площади и географическому размаху. Однако удерживать власть в периферийных землях и, тем более, на самом дальнем фронтире этого громадного пространства было возможно только за счет относительно регулярного военного присутствия, возраставшего по мере необходимости приведения окраинных народов в повиновение и уменьшавшегося в спокойное время до такой степени, что это позволяло отдаленным сепаратистам вновь предпринимать попытку отложиться от далекого центра. После этого история вновь возобновляла свой круговой ход, и франкские отряды спешили в крайние пределы меровингских владений.

Реакция центра на сепаратистские движения на окраинах была тем более эффективной, что этому в немалой степени способствовала система «долевых королевств». Действительно, каждое из них, как мы видели, имело земли как в центре владений Меровингов, так и продолжалось по направлению к окраинам. Эта довольно шаткая и рыхлая, на первый взгляд, система десятилетиями убедительно демонстрировала свою эффективность, позволяя не только преодолевать центробежные силы окраин, но и купировать внутренние конфликты. Каждому из «удельных королей» всегда было чем заняться на окраинах своих владений, если те беспокоили его самоуправством, либо же, если там было спокойно, королевскому взору всегда открывался привлекательный простор для экспансии за пределами самых окраинных областей державы.

Тем временем, получив от остготов земли в обмен на помощь против византийцев, а от ромеев – признание законности этих приобретений в обмен на невмешательство в конфликт и возможную помощь против готов, франки продолжили собственную игру, не соответствовавшую интересам ни одного из двух других контрагентов. Причем делали они это с мастерством политиков Нового времени, одновременно воюя на чужой территории чужими руками и заявляя о своей непричастности к конфликту.

Прокопий Кесарийский сохранил следующее свидетельство, относящееся к 537–538 гг.: «Теудеберт, король франков, по его (Витигиса – прим. автора) просьбе послал ему во исполнение союзного договора десять тысяч человек, но не франков, а бургундов, чтобы не показалось, что он нарушает свои отношения с императором. Эти бургунды делали вид, будто бы они отправились туда как добровольцы, самостоятельно, а не по приказанию Теудеберта».

Таким образом, король Теудеберт I мог на голубом глазу, причем нисколько не греша против истины, заявлять, что франков в Италии нет, это все бургунды, которые самовольно выступили в поход. Гибридная война – явление столь же давнее, как и государственная пропаганда и дипломатия, и воевать на чужой земле, выдавая свои регулярные войска за «добровольцев» и «отпускников» умели уже тысячи лет назад. И делать это могли не только изощренные и поднаторевшие в хитросплетениях международных отношений римляне и их средневековые преемники византийцы. Варвары оказывались весьма способными учениками своих имперских учителей.

Наконец, в 539 г. (точную дату сообщает крайне скрупулезный в вопросах хронологии хронист Марий Аваншский) Теудеберт I почувствовал себя в силах решиться на открытые действия в собственных интересах. Все тот же Прокопий Кесарийский в книге «О войне с готами» сообщает: «В это время франки, слыша, что во время войны готы и римляне нанесли друг другу большие потери, и полагая поэтому, что они очень легко могут подчинить себе большую часть Италии, считали для себя позором, что другие столь долгое время ведут между собой войну из-за страны, столь близкой к ним, а они, оставаясь спокойными, не мешают ни тем, ни другим. И вот, тотчас забыв о клятвах и договорах, которые так недавно они заключили с римлянами и готами (это племя в смысле верности самое лживое из всех), быстро собрав войско в сто тысяч человек, двинулись в Италию под начальством Теудеберта, имея всадников только около своего короля в небольшом числе; эти всадники имели только одни копья; все же остальные были пешими, не имели ни луков, ни копий, но каждый нес меч, щит и одну секиру. Ее железо было крепким, и лезвие с обеих сторон острое до крайности, деревянная же ручка очень короткая. При первом же натиске по данному знаку они обычно бросают во врагов эти секиры, разбивают их щиты и убивают их самих. Таким образом, франки перейдя через Альпы, которые служат границей галлам и италийцам, появились в Лигурии. До этого готы были сердиты на них за их неблагодарность: несмотря на неоднократные обещания готов дать им вперед и большую страну и много денег за их союз, они (получив все это) никак не хотели выполнить обещание; когда же готы услыхали, что явился Теудеберт с большим войском, они обрадовались и воспрянули великими надеждами, думая, что в дальнейшем они и без боя одолеют врагов».