взором пылал костер, историю которого кристаллизовали и заключили в леденце.

– Хватит примерно на час, – пообещала продавщица. – Вторая обойдется дороже.

– Благодарю, мне довольно одной, – ответила Реа, смущаясь хрипотцы в голосе, возникшей из-за сухости во рту.

Эффект ее кимифи, вероятно, в два раза слабее. Либо мама забыла упомянуть важный этап в процессе изготовления, либо Реа никогда не испытывала настолько сильных чувств, как создатель здешних лакомств. Ни жара, ни холода, ничего другого в ее кимифе отроду не бывало.

– И впрямь хорошо согревает, – добавила она.

Девушка ухмыльнулась.

– Такие делают только у нас.

Реа встревожил вопрос, откуда местным вообще известен рецепт. Мама говорила, что искусство создания кимифи передавался именно в семье Аргиросов из поколения в поколение. Очевидно, она лгала, но зачем?

Возможно, мама научилась делать кимифи еще до свадьбы с Васой? А если она была родом из Ксигоры?

– Я думала, такие есть лишь в Стратафоме, – осторожно проронила Реа.

Девушка нахмурилась и покачала головой.

– Не представляю, откуда вы, но слухам не верьте. Ксигорцы начали делать кимифи еще задолго до того, как эти матаки стратагиози пришли к власти.

Реа вздрогнула. Она еще не слышала настолько грубых слов, тем более в свой адрес. Одно дело – знать о том, что на севере есть мятежники, которые ненавидят Аргиросов всей душой, и совсем другое – встретить человека, открыто выражающего свое отношение к стратагиози.

Ей хотелось убежать. Вернуться на остров, спрятаться в комнате и не покидать спальню до конца сезона. Однако Реа и на таком расстоянии чувствовала, как брат давит на нее, понукая продолжать расследование. Она понимала, что Лексос, будь он на ее месте, не отступил бы.

– Должно быть, вы не рады, что сын лорда женился на девушке из семьи стратагиози, – сказала Реа, стараясь изобразить сочувствие.

Продавщица вскинула брови.

– О, вы о Тиспире? Конечно, не рада. Разве это честно? Бесценная жизнь – и в обмен на что?

«На щедрый сезон», – мысленно ответила Реа. Таково было обещание Тиспиры, но, признаться, звучало оно весьма размыто.

Несчастный супруг из Патрассы так сильно полюбил Рею, что не мог рассуждать здраво, а в Ксигоре она столкнулась с суровой реальностью жизни практически бедняков.

– Его любят? – спросила Реа, даже не пытаясь делать вид, что она местная. – Михали Ласкариса?

– Он не похож на отца, – объяснила продавщица. – В нем еще осталась душа. Впрочем, ненадолго, раз Тиспира его выбрала.

– Вы ее видели? – спросила Реа. Девушка ее не узнала, ответ был очевиден, но надо задать вопрос, чтобы не вызвать кривотолков. – После того, как Тиспира сюда приехала?

Девушка покачала головой.

– По-моему, Тиспира и вовсе не выходит из дома. Неудивительно. Такие, как она, с нашими не якшаются. Если нам повезет, на фестивале Мероксимо одарит нас крупицей богатства, что есть у стратагиози.

Реа подумала о Стратафоме с голыми каменными стелами и скудно сервированным столом. О каком богатстве речь? «Вы в курсе, как мы живем?» – хотелось выкрикнуть ей. Впрочем, то решение Васы, а у ксигорцев выбора нет.

– Будем надеяться, – ответила Реа с кривой усмешкой и отошла от прилавка, оставив недопитый стакан глинтвейна.

На променаде имелись и другие развлечения, но Рее стало не до них. Она всегда подозревала, что за пределами Стратафомы жизнь течет по-иному, но собственные трудности не позволяли девушке всерьез поразмыслить над вопросом. Она облокотилась на ограду и посмотрела на озеро. После общения с продавщицей на душе остался неприятный осадок, однако и не совсем паршивый, что в целом не так уж плохо.

– Вот и ты!

Реа обернулась и обнаружила, как Михали приближается к ней по променаду. Он выглядел уставшим и взлохмаченным и то и дело нервно теребил волосы.

– Вот и я, – ответила Реа с милой улыбкой. Михали был ее жертвой, целью, а на супругах Тиспира обычно шлифовала свои приемы. – Как прошел день?

Он пожал плечами, и они двинулись в сторону лавки с угрем.

– Нормально.

Нет, простая отговорка Рею не устроит.

– Похоже, ты устал? Тебе не нравится работа отца?

– Суть не в том, нравится или не нравится, – сердито проворчал Михали и со вздохом опустил плечи. – Ответственность за народ лежит на нас, хочется, чтобы папа позволял мне принимать больше участия.

«Он говорит совсем как Ницос», – подумала Реа. Ничего хорошего такие речи не предвещали, поскольку до Ницоса ей не удавалось достучаться, в отличие от Лексоса и Хризанти.

– Уверена, он лишь ждет подходящего момента, – сказала Реа, надеясь поддержать юношу.

– Ему лучше поторопиться, – мрачно буркнул Михали. – Как-никак, но я твой супруг.

Реа поморщилась и промолчала. Она не проронила ни слова, пока они продолжали идти по оживленному променаду. Но и ей тоже нельзя медлить: надо выведать все необходимое, пока Михали еще жив. Наверное, заигрывания Тиспиры помогут вытянуть из юноши информацию, заручиться его доверием? Впрочем, во время приема избранников в Стратафоме Реа почти все время носила маску Тиспиры, и таковой явно Михали не нравилась.

– Чем именно занимается твой отец? – спросила она.

– О, знаешь, решает споры, распределяет казну, подводит итоги урожая. В общем, делает то, чего обычно ожидают от предводителя народа, – голос звучал напряженно, но Михали изобразил на лице фальшивую улыбку.

– Неужели это правда настолько плохо – жить под властью стратагиози? – уточнила она.

Лексос не просил ее разведывать ничего подобного, но ей стало интересно.

Михали покосился на Рею.

– То есть без свободы, под властью тех, кто ради тебя и пальцем о палец не ударит? Безусловно.

Реа взяла Михали за рукав добротно сшитого пальто.

– Странно такое слышать от сына наместника, который немало выигрывает от ненавистной для него системы, – заметила она, не обращая внимания на то, как он резко втянул носом воздух.

– Поверь мне, я прекрасно осознаю свои привилегии, – ответил Михали, стиснув челюсти с такой силой, что забугрились желваки.

Реа кивнула. Пожалуй, разговор вполне можно считать подтверждением того, что Михали связан со Схорицей.

Магазинчик с угрем располагался дальше от озера, на площади, а не на рынке, где рыбаки разделывали улов. На берегу собралась целая толпа желающих полюбоваться закатом, поэтому Михали предложил срезать путь через город.

Снег смягчал очертания домов, на дверях красовались венки из последних зеленых листьев. Переулки вели во внутренние дворики, соединявшие несколько зданий, и все казалось маленьким по сравнению со Стратафомой и широкими, открытыми аллеями Рокеры. Но Реа не чувствовала замкнутости или тесноты, наоборот, – здесь ей дышалось легко. Над головой раскинулось синее небо, дул сильный ветер, в воздухе витал аромат специй. Девушка остановилась и подняла взгляд к заходящему солнцу, ощущая холодное покалывание