Отцепляю его руку и бреду к себе в комнату, но как только открываю дверь, застываю на пороге. Черт, Марат сделал из нее детскую! Вся завалена игрушками…и нет тут никакой кровати для меня. Проклятье!

Слезы собираются в глазах, но я быстро смахиваю их. Не дождется. Молча разворачиваюсь и иду в его комнату. Я настолько уставшая, что мне сейчас любая кровать годится, даже его. А о том, что вечером он тоже сюда придет спать, даже думать не хочу.

Марат как маленькой помогает мне улечься. Я такая слабая после операции, что нет сил даже упираться этому. Лишь когда мужчина хочет поправить мои волосы все той же сломанной рукой в гипсе, резко отстраняюсь от него. Замечаю, как его руки от этого в кулаки сжимаются, до хруста.

– Все время теперь шарахаться от меня будешь?

– Не твое дело.

– Мое Даш. Давно уже мое. Будет что-то нужно, скажи.

Мужчина выходит из комнаты, а я так и остаюсь лежать на его большой кровати, роняя горькие слезы. Я не знаю, что будет дальше, но в том, что Марат никуда теперь нас точно не отпустит, даже не сомневаюсь.

Он знает правду, но мне уже все равно на это. Слишком долго длился этот обман, слишком больно он сделал мне, невыносимо.

Просыпаюсь лишь поздней ночью. Господи, кажется я проспала пол дня, и это мне жутко не нравится. Даже с Полинкой не поиграла. Быстро оглядываюсь по сторонам, боюсь увидеть Марата рядом, но в комнате никого нет кроме меня. Он не пришел сегодня.

Во рту дико сухо, ужасно хочется пить. Осторожно встаю с кровати и иду проверить Полю. Спит мой ангел, волосы упали на лоб, мишку своего обожаемого маленькой ручкой обнимает. Становится немного спокойней, хоть она в порядке, и это уже немало для меня.

Тихонечко прикрываю дверь и иду на кухню. Не включаю свет, не хочу, чтобы Марат увидел меня тут. Вообще ничего не хочу от него.

В комнате стоит чернота, видны лишь тени долетающего от луны света. Как только подбираюсь к графину с водой, замечаю какое-то движение позади себя, отчего стеклянная колба тут же выскальзывает из моих рук, с невероятным грохотом разбиваясь на тысячи осколков.

– Ай! Кто здесь!

Кажется, что сердце выпадет сейчас, от одного лишь понимания, что не одна я тут хозяйствую на кухне. До меня здесь еще кто-то был, и есть. Сейчас. Низкий мужской голос продирает тишину и непроглядную темень ночи.

– Не кипишуй. Это я.

Загорается тусклый свет лампы, и я быстро оборачиваюсь. Марат. Стоит прямо передо мной и смотрит на меня сверху вниз. Это не маньяк убийца, однако от этого спокойней вот вообще не становится. Быть наедине с мужчиной ночью, пусть даже в окружении тысячи острых осколков стекла, все равно, что в клетке со львом оказаться.

Быстро ступаю назад, пячусь от него, но даже пикнуть не успеваю, когда Марат подхватывает меня под руки и усаживает на стул.

– Пусти, что ты делаешь?!

– Не брыкайся! Тут стекла полно. В больнице давно не была?

Молчу. Хоть в этом он прав.

– Извини за графин. Я уберу тут все и заплачу за него.

Слышу хриплый смешок. Закрываю глаза, когда Марат ступает прямо по стеклу, хрустящему под его дорогими туфлями. Он вплотную ко мне подходит, а я упираюсь спиной в стол. Мне некуда бежать. Некуда скрыться, как бы я не хотела этого.

Его ладони касаются моих колен, обжигая кожу, и к бедрам опасно поднимаются. Мужчина наклоняется ко мне, и шепчет прямо на ухо.

– Не надо мне ни за что платить, малыш. Ты и так уже расплатилась. Сполна. Ты ничего не должна мне. Я соскучился. Безумно просто. Мне тебя мало, тебя, Даш.

Кажется, забываю как дышать. Его близость парализует меня и все чего я хочу – чтобы он перестал это делать, и рвать мне душу на части.

Задерживаю дыхание, когда чувствую…горячий поцелуй на шее. Не замечаю даже, когда мужчина проталкивается между моих колен, оказываясь еще ближе и откровеннее ко мне. Слишком опасно, нельзя! Марат касается меня губами, задевая ухо специально так нежно и трепетно, вызывая этим мурашки на коже, а еще…слезы в моих глазах.

– Остановись, не надо…прошу.

Всхлипываю, когда мужчина проводит рукой по моему лицу, вытирая слезу большим пальцем. Мое сердце разрывается от боли. Я боюсь его и ненавижу одновременно. В какой-то момент ловлю взгляд бывшего. И не серые сейчас его глаза. Темно синие, туманом затянуты. Я не помню такого его взгляда. Он совсем чужой. Мороз проходится по коже. Я не знаю, чего от него ожидать.

– Ты дрожишь вся, словно и не был я твоим мужем никогда. Господи Даша, что же я сделал с тобой? Как посмел так искалечить тебя…

Сжимаюсь вся в тугой комок нервов, когда Марат меня к себе привлекает, а я отчаянно впиваюсь руками в его рубашку, отталкивая. Он не дает уйти, по голове меня гладит, к себе лишь больше прижимая.

– Хватит, пусти, пусти!

– Шш…Не бойся меня. Не трону. Пожалуйста, просто дай обнять тебя. Я скучал по тебе, как ненормальный. Прости меня, малыш. Я так виноват перед тобой и Полей.

Мне кажется, что мое сердце сейчас лопнет от боли, разорвется просто. Как же я хотела услышать эти слова, мечтала об этом. Когда в подушку от тоски рыдала по ночам, когда молилась лишь о том, чтобы выкинуть его из своего сердца, а он и дальше там жил, ножами разрезая его на мелкие кусочки. А теперь слишком поздно, невыносимо.

Из последних сил отталкиваю Марата.

– Мне не нужно твое прощение! Шлюхе и ее нагулянному отпрыску оно незачем.

Слышу лишь его дыхание. Тяжелое и хриплое. Кожей чувствую его напряжение. Но мне все равно уже.

– Молчи! Не смей так говорить…Не смей.

– А как, Марат?! Как мне еще говорить? Кто мы для тебя? Кто я для тебя, игрушка, шлюха на ночь, кто?!

Вскрикиваю, когда мужчина хватает меня за голову и к себе прижимает. Острым, горячим поцелуем прямо в губы впивается. Без разрешения, словно зверь дикий и необузданный. Я колочу его по плечам мощным, одновременно чувствуя жар его тела и свои соленые слезы на губах.

Как только Марат отстраняется от меня, взглядом этим своим тяжелым испепеляя, влепляю ему пощечину. С размаху, до боли и жжения в руке, но кажется, ему это не больнее, чем комариный укус. Замахиваюсь снова,