– Приехали! Сегодня заночуем здесь. Вы пока выгружайте вещи, а я осмотрюсь.

Он вылез из машины, повесил автомат на грудь и взял у Алены фонарь. Осветил подход к дому – едва заметную тропку, по которой явно уже давно никто не ходил. Волк, держа фонарь в левой руке, правой взялся за рукоять автомата. Указательный палец лег на спусковой крючок. «Хоть и тихое вроде бы местечко, но в этой Зоне (мать ее), словно в том мире, откуда мы прибыли, – опасность может поджидать в любой момент».

Пятно света остановилось на входной двери, почему-то подпертой коротким бревном. На гладких почерневших досках корявыми буквами было выцарапано: «РОЖЕНИЦА». На несколько коротких мгновений Волк замер, пытаясь вникнуть в смысл написанного, но, пожав плечами, решил не ломать голову и ударом ноги выбил мощную подпорку. Ветхая дверь чуть приоткрылась, тихонько скрипнув заржавевшими петлями…

Подтолкнув дверь носком ботинка, Волк полностью распахнул ее, направив свет фонаря внутрь дома, и прислушался… Тихо. Широкие доски пола приветствовали гостя громким скрипом. Парень нахмурился: «Бесшумно войти не получилось! Придется побеспокоить загадочную разродившуюся женщину». Стараясь не издавать лишних звуков, Волк преодолел пространство крыльца и оказался перед утепленной каким-то толстым ворсистым материалом дверью, ведущей непосредственно внутрь дома. Коротко выдохнул и рывком распахнул дверь. Луч осветил прихожую, пол которой был покрыт сбитыми половиками; стены, оклеенные большими листами бумаги с рисунком; деревянное сиденье из длинной доски. Проем в стене вел в большую комнату. Пол в жилом помещении был добротный и не издавал противных скрипов. В полнейшей тишине Волк вошел в просторную комнату… Свет фонаря забегал по периметру, пока не остановился на замершей человеческой фигуре, сидевшей на стуле… От неожиданности фонарь в руке Волка дрогнул… «Труп?» Когда луч вновь вернулся к загадочной находке, Волк едва сдержал напрягшийся на спуске палец… Она смотрела на него молча. Наверное, когда-то она была очень красива: огромные глаза, ныне блекло-серые, почти бесцветные; узкое лицо с правильными чертами – бледное, как мел, тронутое трупными пятнами; некогда соблазнительные изгибы тела, едва прикрытые коротким открытым платьем. Неподвижные полные губы со смазанной помадой неожиданно дрогнули и расплылись в соблазнительной и вульгарной улыбке, обнажив пожелтевшие зубы. Нежить встала и медленно протянула к Волку руки…

– Это ты, что ли, Роженица? – угрюмо поинтересовался он.

С тихим хрипом, словно пытаясь что-то сказать, существо еще шире улыбнулось, распахивая гостю свои объятья, и сделало шаг в его сторону… «Явно не с добрыми намерениями красавица», – подумал Волк. Ему не хотелось шумом стрельбы пугать лишний раз своих девушек. Ладонь парня соскользнула с автомата и, нащупав рукоять меча, плавно потянула клинок из ножен. Мертвая девица, заметив это движение, умоляюще взглянула на пришельца и поманила к себе рукой.

– Ну уж нет! – хрипло произнес он.

Волк взмахнул светящейся в темноте катаной, выставил меч перед собой, сжав рукоять обеими руками. Нежить, рванувшаяся было к нему, резко остановилась, не сводя безумного взора с клинка.

– Не нравится мой меч? – криво усмехнулся боец.

Тварь в человеческом обличье зашипела, лицо ее исказилось…

«Так, пора с этим заканчивать!» Волк вздохнул, сделал шаг вперед… Каким-то сверхъестественным чутьем он предугадал внезапную атаку с тыла. Молниеносно повернувшись, он надвое разрубил вторую тварь, бросившуюся на него из темного угла. Это был мужик – судя по ветхой одежде, военный. Крови не было, только отвратный запах разлился по комнате… Ногой Волк оттолкнул от себя нижнюю половину существа и, резко повернувшись к первоначальной цели, легко рассек ее вдоль, от макушки до промежности. Окинув взглядом шевелящиеся части тел мутантов, он стремительно ворвался в соседнюю комнату, отделенную матерчатой перегородкой. Пусто…

Потом вернулся к копошащимся на полу «полутрупам». Повинуясь необъяснимому наитию, Волк поочередно проткнул мечом головы поверженных врагов – останки дрогнули и замерли…

Парень огляделся, стянул с большого стола скатерть и расстелил ее на свободном участке пола. Потом сорвал занавеску и, накрыв ею ладони, побросал части мертвецов в кучу. Завязал углы скатерти крест-накрест и потащил тюк к выходу.

– Волк, ты чего так долго? – Неожиданный звук за спиной едва не заставил его подпрыгнуть.

– Маша… – он глубоко выдохнул, убирая ладонь с рукояти меча и вновь берясь за брошенную скатерть. – Ты бы… это… поосторожнее как-то…

– Тебя долго не было, я уж волноваться начала…

– Надо же было дом осмотреть! – ответил он слегка раздраженно.

– А это что? – спросила девушка, указывая на тюк.

– Мусор, – улыбнулся Волк. – Сейчас выброшу и будем заселяться!

Он отволок останки во двор и бросил их в канаву для стока воды. Алена и Маша уже отнесли мешки и сумки в дом. Волк вернулся к машине и осветил фонарем Крота, так и не пришедшего в сознание. Лицо раненого было белее свежей простыни, губы приобрели синеватый оттенок. Он тяжело и редко дышал, издавая при этом глубокие хрипы.

– Держись, дружище! – Волк положил ладонь на плечо друга.

Веки Ивана дрогнули, он приоткрыл глаза. По губам пробежала тень улыбки.

– За… что? – едва слышно прохрипел он.

– За жизнь, Ваня! За нее, родимую!

– Пы… пытаюсь… – тяжело выдохнул Крот.

Из дома вернулись девушки, и они втроем осторожно перенесли Ивана в дом, уложили его на широкую кровать в дальней комнате. Повязки на его теле набухли от крови. Маша обследовала широкий шкаф и вытащила из его недр кучу тряпья.

– По крайней мере, чистые, – резюмировала она и взглянула на раненого. – Сейчас я тебя перебинтую.

Пока Маша занималась перевязкой, Алена достала консервы и хлеб, извлекла из сумки большую флягу с водой. Компания в молчании поужинала. Алена сделала было попытку покормить Ивана, но тот наотрез отказался, отвернувшись к стене…

Волк вышел на крыльцо и запер вход на большой металлический крюк, болтавшийся на косяке. Потом закрыл дверь в хату на задвижку. Подумал и привязал на тонкий шнур пару пустых консервных банок. Спать он в эту ночь не собирался, но – мало ли…

Вернувшись в комнату, он застал девушек в самом мрачном настроении: Маша с глубокомысленным видом теребила в руках ремень фляги, а Алена неподвижно сидела на стуле, отсутствующим взором глядя в одну точку.

– Так, не киснуть! – попытался он подбодрить спутниц. – Сегодня у всех был трудный день. Ложитесь отдыхать, а я немного подежурю.

Алена подняла на него изможденный взгляд.

– Я к Ване пойду прилягу. Присмотрю за ним.

Не дожидаясь одобрения, она встала и устало пошла в соседнюю комнату. Волк проводил ее грустным взглядом и погладил по плечу Машу.

– Ты тоже ложись, – он кивнул на маленький диванчик у стены. – Завтра нам опять понадобятся все силы. Нужно пережить эти несколько дней! Я найду выход в эту самую Большую землю, о которой говорил Перевозчик! И все там у нас будет хорошо!