Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В тот момент она списала все на нервное перенапряжение. Но затем осознала вдруг, что стабильные обычно месячные в положенное время так и не пришли…
Сползя на асфальт, Инга взялась обеими руками за голову и даже сама не заметила, как зарыдала.
* * *
Первое время пришлось тяжко.
Ей было негде жить, не на что купить себе еду - приехав сюда, она полностью полагалась на тех, кто обещал и сулил ей прекрасное будущее. Без гроша в кармане, без знакомых и без угла, беременная и несчастная, она скиталась по всему городу в поисках работы, но никто не хотел брать человека, который даже не мог толком объясниться…
Так было до тех пор, пока она не встретила хозяина одного маленького магазинчика - тоже мигранта из страны бывшего Союза…
Он дал ей шанс выжить. Платил совсем немного, но это уже было больше, чем ничего.
Сломанная, отчаявшаяся, она теперь думала только о том, как вернуться назад. Конечно, часто задумывалась и об аборте, но денег на это попросту не было. А рисковать своим здоровьем и идти на подобную операцию в какую-нибудь мутную подвальную клинику - не собиралась…
Естественно, думала она и о том, чтобы позвонить Якову и все рассказать. Но чем больше времени проходило, тем менее привлекательной становилась эта мысль…
Рассказать ему о ребенке - значило навсегда связать себя с ним. Снова. Снова смотреть, как он все тужится, старается, но так и не может дать ей все, чего она желала…
Приходили мысли и о том, чтобы оставить ребенка ему. Но постепенно, день за днем, ощущая, как внутри нее все отчетливее бьется новая жизнь, Инга понимала: она не хочет избавляться от этого ребенка. Ни в каком смысле, никаким способом…
Он уже был ее. Она его хотела. Она его любила… Она с ним сжилась.
Но, видимо, недостаточно для того, чтобы посвятить ребенку всю свою жизнь. Во всяком случае, в тот момент, когда была еще так молода и красива… и все еще жила надеждой стать успешной моделью… Вопреки всему, что случилось.
Последующие несколько месяцев позволили ей накопить денег на обратный билет.
Олеся родилась темной январской ночью и единственной, кто знал об этом, была Света.
Которой она и доверила свою дочь на то время, когда вновь ринулась в бой, чтобы попытаться схватить за хвост свою мечту…
Ради себя и ради Олеси.
* * *
Настоящее время
Инга неловко поскребла лопаточкой по сковороде, пытаясь перевернуть котлету. Полуфабрикаты заметно подгорали, вызывая у нее чувство досады и раздражения…
- Убавь огонь.
Олеся внезапно появилась за ее спиной, критически осмотрела котлеты и потянулась сама, чтобы убавить мощность конфорки.
- Они так изнутри не прожарятся, - пояснила дочь. - Только подгорят и все.
- Все-то ты у меня знаешь, - улыбнулась Инга чуть растерянно, с щемящей нежностью, которую вызывала в ней чрезмерная взрослость дочери…
Из коридора послышался шум. Повернулся ключ в замке, раздались шаги…
Инга тревожно встрепенулась, в попытке успокоиться прижала к груди лопаточку, начисто забыв про несчастные котлеты…
Яков вошел в кухню, принеся с собой неповторимый морозный запах, какой исходит от человека, едва вернувшегося домой с холодной улицы…
И таким же холодом неожиданно веяло от всего его облика, от таких теплых и ласковых обычно глаз… теперь же они казались двумя застывшими, подернутыми коркой льда озерами, в которых поселилась сама ночь.
- Привет, дорогой, - натянув улыбку, проворковала Инга. - А я вот тут ужин готовлю… Ой!
От плиты шел дым - котлеты уже почти превратились в угли. Она поспешно выключила газ, зачем-то переставила сковороду…
- Прости, - произнесла огорченно. - Я пожарю новые…
Но Яков едва взглянул на нее. Безразличным, пустым взглядом обвел кухню, ничуть не интересуясь ни сгоревшими котлетами, ни пастой, ждавшей на плите…
От единственной фразы, сорвавшейся следом с его губ, ее бросило в нервную дрожь.
- Надеюсь, ты собрала свои сумки?
Глава 36
- Я не…
Инга смотрела на него огромными, испуганными глазами. Она совершенно явно не ожидала, что то, что он сказал ей вчера - не шутка, не пустая угроза, а твердое намерение…
Он с горечью поджал губы. В этом, пожалуй, была вся суть ее к нему отношения: она до сих пор верила, что может вертеть им, как только хочет. И ведь он ей это позволил. Позволил! И тем самым довел ситуацию до того, что потерял свою семью.
Впрочем, он солгал бы, сказав, что его ничуть не трогала молчаливая мольба в ее глазах. Но Яков ясно сознавал: если даст слабину сейчас, это - конец. И ему уже никогда и ни за что будет не вернуть ни Карину, ни сына.
А Инга… она снова получит желаемое. Только кому от этого будет счастье, кроме нее самой?..
Достаточно он позволял собой пользоваться так, как ей это было удобно и когда удобно. Пришла пора сделать что-то и для тех, кто дал ему гораздо больше той, что несла с собой лишь боль и разрушение.
- Я сказал тебе вчера собраться к моему приходу, - произнес бесстрастно.
Взгляд переместился с Инги на Олесю. За прошедшие дни он едва сказал девочке пару слов. Сердце сжалось: что она чувствовала сейчас, когда видела, как он их выгоняет?
Черт бы побрал его дурацкое решение оставить их здесь! Все это нужно было решать быстро и категорично гораздо раньше. А не теперь, когда разбил сердце одним и дал напрасные надежды другим.
Но и жить с законной женой под одной крышей он не желал. Так, словно ничего и не случилось. Словно не было Карины, Ромы и всех этих лет…
Но они были. Они были во всем вокруг: в смешных маленьких чашечках, стоявших в шкафу - Карина купила их во время одной из поездок и везла потом домой, боясь над ними дышать; в забытой на подоконнике фигурке Лего - он подарил этот набор сыну на последний день рождения…
Все кругом дышало теми, кому этот дом по-настоящему принадлежал.
Когда вошел в квартиру и учуял запах еды, поначалу даже появилась глупая надежда, что Карина вернулась. И что-то внутри схлопнулось, разбилось, когда, войдя внутрь, обнаружил за плитой совсем не ту женщину…
Он снова переместил взгляд на Ингу, так и не придумав,
