Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Добрый день, Лариса, - коротко поздоровалась я с начальницей отдела кадров - пухленькой женщиной средних лет.
Она спешно поправила сползшие очки, быстро и нервно сглотнула, а скорее, даже что-то проглотила. Я готова была поклясться, что она пыталась скрыть от меня шоколадку, хотя все в офисе прекрасно знали, что она поглощает их в таком количестве, что диабет уже стоял у нее на пороге или даже его перешагнул…
- Карина Николаевна! - выдохнула она, вскакивая на ноги. - Мы вас всем офисом обыскались… никто дозвониться не может…
- И не сможет, - прервала я поток ее речи. - Я ухожу, Лариса. Мне нужна моя трудовая.
Она рухнула обратно в кресло, растерянно моргнула…
- Но как же… а заявление?..
- Оформите как-нибудь без меня.
Лариса тут же замотала головой:
- Меня Яков Александрович тогда убьет… вы, пожалуйста, к нему сначала сходите…
Это последнее, что мне хотелось делать - идти к Якову и вообще его видеть. Но не нападать же было на кадровика, чтобы отобрать свою трудовую?
Да и, в конце концов, не исключено, что нам придется учиться как-то налаживать диалог, хотя я слабо верила в то, что у нас с Яковом он вообще может состояться в нормальном ключе…
Но попытка - не пытка. Скандал и погром в отделе кадров можно припасти и на крайний случай…
Взяв со стола Ларисы бумагу и ручку, я быстро набросала заявление и коротко кинула ей:
- Скоро вернусь. Готовьте книжку.
Все те двести пятнадцать шагов, что отделяли меня от кабинета Якова, я прошла, стараясь не думать ни о чем. Так было проще. Так было… почти не больно.
И все же каждый шаг гвоздем вбивался в висок, бил по нервам, сотрясал душу…
Не думать, не думать, не думать - вот и все, что я повторяла себе по кругу. Вышло ровно двести пятнадцать раз...
Секретарши Яков не держал. Поэтому я проделала все тот же ритуал - предупредительный стук, глубокий вдох, и, наконец - поворот ручки и толчок, чтобы открыть дверь…
Он сидел за столом. При моем появлении сразу вскочил, но дальше не двинулся - словно не понимал, как воспринимать мой приход и оттого выжидал, что я стану делать…
Медлить я не стала. Без лишних слов, без пустых приветствий, без губящих эмоций просто кинула ему на стол заявление и коротко потребовала:
- Подпиши.
Глава 32
Он едва скользнул по бумаге, опустившейся на его стол белым флагом капитуляции, взглядом: было и без того ясно, что там написано. И что это означало - догадаться тоже было нетрудно.
Сердце сжало, как в тисках. Холод, боль, мука - столько всего смешалось внутри, столько всего душило его, что трудно было сделать даже вдох.
Карина рвала с ним все связи. Твердо, безжалостно, так поспешно, словно все, что у них было - вовсе ничего не значило. Словно для нее отбросить все, что их связывало - было не сложнее, чем перейти с одной стороны улицы на другую…
А он оставался где-то позади. Растерянный, сбитый с толку, не понимающий, что делать и куда двигаться… Почти как ребенок.
Он едва сомкнул глаза этой ночью. После ухода Карины все, что беспокоило его прежде, показалось сущей ерундой. Все померкло и потеряло смысл на фоне ее угроз о том, что Рому он больше не увидит…
И ведь она, похоже, действительно способна была сделать то, что сказала. Она - такая теперь незнакомая, чужая, неузнаваемая…
Такую Карину он еще не знал. Но, похоже, только себя самого мог винить в том, какой фурией обернулась нежная, верная ему женщина…
Всю ночь он строил в голове фразы, пытался подобрать слова, придумать, что сказать ей и что сказать сыну, если только она его к нему теперь вообще подпустит. Всю ночь и все утро он мучительно пытался решить эту головоломку…
Звонили поставщики, срывались сделки, горели заказы… Весь мир вокруг него словно бы рушился. Все, что он строил годами, за считанные дни полетело ко всем чертям. Но хуже всего было то, что он, кажется, сломался сам.
Подняв взгляд на Карину, он встретил горящий взгляд ее карих глаз. Он прожигал ему душу насквозь, ставил между ними непреодолимую, на первый взгляд, преграду…
Но ведь он сумел покорить эту женщину однажды. Значит, сможет сделать это снова.
Вот только тогда на кону не стояло так много. Он ничего не имел в то время и ничего не терял. Теперь же казалось, будто от разговора, который Карина наверняка даже не хотела с ним вести, зависела вся его жизнь.
Он сделал первый шаг - подошел к ней ближе. Криво улыбнулся, когда она поспешно отодвинулась, торопясь восстановить дистанцию. Отодвинув стул, коротко предложил:
- Присаживайся.
Ее взгляд уперся в мягкую обивку стула. Уже так привычно язвительно она прокомментировала:
- Ну надо же, какая внезапная галантность.
И была права. Он уже давно забыл - что значит ухаживать за ней. Забыл, что нужно ценить человека, а не принимать, как должное.
- Давай без церемоний, - холодно продолжила она. - Просто подпиши эту чертову бумагу и я уйду.
Она махнула на стол, но он не повернул головы. Ровным тоном предложил:
- Давай поговорим. Спокойно, без лишних ушей и повышенных тонов…
Карина презрительно фыркнула.
- А ты за последнее время не наговорился еще? Извини, но больше тратить время на это я не хочу. Я уже все тебе сказала.
Она била. Больно била каждым словом, но он был рад и этому. Сейчас любая ее злая фраза казалась куда менее страшной, чем тишина, которая наступит после того, как она, получив желаемое, просто развернется и уйдет…
Нет, он не мог подписать эту ее, как она выразилась, «чертову бумагу». Ее должность в его фирме - кажется, последнее, что их теперь вообще связывало. И он не хотел обрывать эту, пусть такую тонкую и непрочную, но все же важную нить между ними.
- Не могу, - признался севшим голосом. - Не могу. Я не хочу тебя отпускать.
Она вздохнула - устало и, кажется, даже с досадой…
Откликнулась равнодушно:
- Будь хоть сейчас здравомыслящим человеком, Яков. Я все равно не работаю и не собираюсь больше у тебя работать. И, кстати, прекрасно обойдусь пока и без трудовой - у меня
