силы» различаются по степени прилагаемых усилий, необходимых для влияния на конкретное поведение[317]. Страна может обладать большей «мягкой силой», если ее культура, ценности и институты вызывают восхищение и уважение в других частях мира или же если ее дипломатия и положение в международных институтах позволяют лучше выстраивать союзы и партнерства для коллективных действий. Сила, основанная на культурном притяжении, имеет устойчивую динамику, но не обладает такой непосредственной эффективностью, как «мягкая сила», основанная на экономической мощи и природных ресурсах. В этом контексте мегатренд может стать новым фактором, способным изменить соотношение сил между акторами. Это требует нового взгляда на то, что такое власть, и, в частности, на то, как явления, подобные мегатренду, способствуют появлению новых форм геополитической и геоэкономической власти.

Понимание того, что такое власть, позволяет определить порождающие ее аспекты мегатренда. Сюда входит оценка различных форм каналов, по которым она распространяется. Власть возникает в результате объединения биологического/человеческого с политическим. Геополитическая власть напоминает «структурную власть», когда, согласно британскому ученому-международнику Сьюзен Стрендж, «власть решает, как все должно быть сделано… формирует рамки, в которых государства выстраивают свои отношения друг с другом, с людьми или корпорациями». В соответствии с этой концепцией власть относительна и основана на способности актора определять структуру отношений или мирового порядка. Стрендж пишет: «Относительная власть каждой стороны в отношениях может меняться в зависимости от того, какая из сторон определяет окружающую структуру отношений»[318]. Этот тип власти постепенно перестает быть прерогативой государств и распространяется по сетям возникающих новых центров власти в современной мировой системе.

С точки зрения физики энергия сама по себе представляет собой силу – она позволяет выполнять определенные действия, которые влияют на другой объект и изменяют его состояние или поведение. В свою очередь, мощность определяет скорость, с которой энергия используется и преобразуется для утилитарных (функциональных) целей. В случае геополитики и геоэкономики энергетические ресурсы представляют собой метрику, по которой можно определить способность актора влиять на поведение окружающих.

У мегатренда, таким образом, есть потенциал сыграть роль в создании новых форм геополитической власти государств. Энергетические ресурсы стали определяющим параметром в глобальной политике ввиду их значения для экономического благосостояния и уровня жизни любого общества. Энергия как ресурс может существовать даже тогда, когда она не используется. Таким же образом власть, в частности геополитическая и геоэкономическая, может применяться или придерживаться для того, чтобы порождать реакции и оценочные суждения, сдерживать проявление результатов тех или иных процессов, трансформировать предпочтения и идеи.

Мегатренд альтернативной энергетики также может даровать экономическую мощь, которая может быть преобразована в геополитическое влияние. Те, кто обладает преимуществами в области альтернативных источников энергии, могут воспользоваться ими в других областях. Однако Запад вряд ли так легко передаст свои технологические разработки. Еще менее вероятно, что он уступит свое превосходство развивающимся державам, стремящимся использовать возобновляемые источники энергии в качестве инструмента для продвижения своих позиций.

Через призму мегатренда альтернативной энергетики можно увидеть, как у растущего числа акторов меняются возможности проецирования силы. Глобальный баланс сил может измениться еще больше, если развитые экономики достигнут успехов на поприще альтернативной энергетики, что позволит им экспортировать энергию. Это может привести к созданию аналога ОПЕК для возобновляемых источников энергии и возникновению новых источников напряженности. Это не значит, однако, что формирующиеся новые «центры силы» окажутся неспособными освоить технологии возобновляемой энергетики или не найдут способы получить доступ к этим технологиям. Например, стабильный экономический рост многих стран Азии создает благоприятные условия для технологического развития и новых возможностей. Они могут быть использованы для формирования их собственного альтернативного энергетического будущего и способствовать укреплению их позиций по отношению к западному миру.

1.4.2. Фактор сдерживания: накопление геополитических инструментов и потенциала для предупреждения и сдерживания

Анализ распространения мегатренда альтернативной энергетики позволяет лучше понять, как возобновляемые источники энергии могут способствовать развитию новых форм сдерживания. Хотя с момента окончания Второй мировой войны подходы к сдерживанию остались, по сути, неизменными, восприятие их сравнительных преимуществ и недостатков изменилось. Генри Киссинджер однажды отметил, что «сдерживание зависит прежде всего от психологических критериев. Оно стремится удержать противника от определенного курса путем создания неприемлемого риска. Расчеты противника являются решающими для целей сдерживания»[319].

Другими словами, «сдерживание – это управление ожиданиями относительно последствий, которое основано на способности убедить [другую сторону], что попытка добиться цели обойдется ей слишком дорогой ценой, а для сдерживающей стороны применение сдерживающего фактора будет дешевле, чем уступка»[320]. Политика сдерживания переводит восприятие конкретными акторами своей слабости в состояние ожидания вечной угрозы с целью объединить население государства. Это cостояние часто основывается на истории войн и событий, ассоциирующихся с историей создания и выживания государств[321].

Инструменты сдерживания в прошлом ограничивались средствами национальной безопасности и обороны в узком понимании – средствами, которые государство или альянс государств использовали для отражения вооруженной агрессии со стороны других государств[322]. Круг этих инструментов последовательно расширяется на основе оценки воспринимаемых выгод и потерь от конкретных взаимодействий между государствами. Новые технологии, например лежащие в основе мегатренда альтернативной энергетики, изменяют рамки, в которых геополитика сдерживания функционирует сегодня, расширяя круг последствий, идущих за действиями акторов, и ускоряя их наступление.

После окончания холодной войны тесная связь между сдерживанием и экономической, политической и военной гегемонией постепенно ослабевала. Превалирующие подходы к сдерживанию, основанные на породившей их идее биполярного равновесия, постепенно ослабли. Появились новые формы сдерживания, которые иногда приравниваются к «мягкой силе». Сфера сдерживания больше не ограничивается демонстрацией способности ответить на агрессию. Теперь она включает в себя комплексный подход к секьюритизации и управлению рисками как совокупностью факторов: «Риск становится действующей концепцией западной безопасности»[323]. Новые асимметричные угрозы, с которыми сталкиваются государственные и негосударственные акторы, требуют нового расчета «рамок неопределенности и потенциального ущерба»[324].

С окончанием холодной войны возрос потенциал энергетики как эффективного фактора политического сдерживания в отношениях между государствами. Эта роль становится все более значимой по мере усиления озабоченности энергетической безопасностью. Технология, являясь элементом различных факторов сдерживания, сама по себе становится таким фактором. Технологическое сдерживание может быть использовано в качестве инструмента для регулирования поведения. Наиболее очевидным примером является использование новых ядерных технологий, которые привели к ускоренному завершению Второй мировой войны в Азии. Возможности технологий как инструмента сдерживания в сочетании с энергией многократно возрастают. Так, попыткам экспортеров ископаемого топлива манипулировать поставками нефти и газа и ценами на них можно противопоставить политику, направленную на замену ископаемого топлива возобновляемыми источниками энергии.

Роль энергии как сдерживающего фактора уже была продемонстрирована на примере ископаемого топлива[325]. Рычаги взаимного