американо, стынущему почти уже на самом дне чашки.

"Вот зануда!" — сказала она в себе, стараясь, как профессионал, придать этому оскорблению тон и настроение не высказанного вслух комплимента.

— Так чем они на самом деле занимаются? Вы не в курсе? — продолжила она допрос, полностью отрицавший смысл ее собственной работы.

Медведев пригляделся к ней с большим любопытством. Наверно, он что-то знал о работе хэдхантера, и он мог заметить, что не все ладно: почему это она ведет себя так и задает последовательно такие вопросы, будто ищет работу она… а в роли хэдхантера выступает он?

— Зачем им нужен такой примитивный, лживый сайт? — Запутать, так запутать!

— Зачем кошка или собака метят всю территорию? — пожал он плечами. — Даже ту, которая им совсем не нужна…

— А что с той, которая нужна?

— Любопытный разговор… — признал он, помолчав и поболтав остатки кофе в чашке. — Я не ожидал…

Она могла бы признаться, что сама в начале не ожидала, что так повернет…

— Вы имеете представление о травмирующих технологиях? — спросил он обнадеживающе.

— Никакого… В этой области я — стерильная блондинка.

Он невольно поднял взгляд на ее прическу, едва заметно усмехнулся и вполне прогнозируемо ответил:

— А не подумаешь…

А потом столь же прогнозируемо перешел к делу.

— Травмирующие технологии — те, что слишком резко и необратимо закрывают рентабельность других — традиционных и проверенных технологий, которые используются широко по всему миру и обеспечивают благополучие большого числа людей разных социальных слоев, — произнес он на одном вздохе лаконичную лекцию, будто готовился к ней заранее… — В кругах инвесторов иногда говорят о "травмирующих инвестициях". Это одно и то же.

— Ага. Как я понимаю, именно эти плохие парни посоветовали спрятать подальше холодный термояд… — показала она.

— Вы — не блондинка, — сказал он так, что было не понятно, комплимент ли это или просто констатация очевидного факта. — Грубо, но очень верно… Грубо, потому что они работают с тонкими технологиями, эффект внедрения которых не сразу очевиден.

— Вы ничем подобным не занимаетесь? У себя… — Конечно, это была наглость, но он уже был обязан простить ей любую наглость.

И наконец-то, он прокололся, улыбнувшись чересчур таинственно:

— Видите ли, у нас как раз широкий профиль. Если к нам обратятся, мы не откажемся от анализа…

— Не хотите взять меня к себе эйч-аром? — спросила она и приблизилась к нему, насколько было прилично, навалившись на стол.

— Вас?! — чуть-чуть отпрянул он.

Еще одна крупица нужной правды: он отлично знает, что такое эйч-ар — "human resources", подбор персонала, — и у них нет отдела по подбору персонала.

— Ну да, меня, — кивнула она. — А вот Инвест-энд-Инвест меня приглашает… и я раздумываю. Мне нужен ваш совет.

Медведев растерялся. Она воспользовалась его замешательством и попыталась выкачать из него все, что могла… Она ничего не выкачала! Осталось совершенно неясным, что нужно отнять у него, чтобы он не просто растерялся, а на миг потерял опору — ту главную опору в жизни мужчины, что дает ему волю к жизни.

Может, ему в самом деле ничего не нужно, как профессору Перельману… кроме его сокровенной теоремой Ферми или, как ее там, Пуанкаре… а всякие, там, прогнозы, травмирующие технологии и прочая хрень — это просто так, развлечение-отвлечение? С теоремой Ферми ей никогда не справиться, она ее никогда из него не выкорчует… Это выше ее реальности, и она готова это признать… Но не отступить. Тем более, что какой-нибудь гений, профессор Перельман, не носит такие костюмы, такие сорочки с и часы Panerai. Значит, за что-то можно зацепиться.

Стоп! Вот он так невольно прикусил… и покусал губу, глядя на нее и чуть щурясь!

Боль… Есть какая-то у него глубокая боль. Маленький такой чип боли, вшитый в сердце, не в голову…

Что за боль? В чем ее причина?.. Нет, она не психоаналитик, она охотник. Надо просто выманить эту боль из него. Хотя бы на секунду, чтобы успеть прицелиться… У того, у Хохлова, тоже была и есть боль, но с той болью было легче… тем более, что она не собиралась его унижать. Нужно четко определиться самой — что ей с ним делать. Унижать или уважать. Пока он не дал определенного повода ни к тому, ни к другому.

— А кто, если не секрет, к вам обратился из Ай-энд-Ай? — спросил он.

"Попала!" — воодушевилась она, потому что в худшем случае ожидала услышать от него досадный вопрос: неужели она вызвала его на встречу, чтобы просто сделать глазки и попользоваться им в своих собственных корыстных целях и все такое…

— Я это смогу точно определить, если пойму, кто у них всем верховодит и где их головной офис, — деловито и благодарно сказала она. — Китайцы, пиндосы… А может, уже бразильцы.

— Ну, в таких компаниях уже давно царит полная глобализация… — неопределенно ответил он и уточнил: — Как в футбольных или хоккейных командах. Главное, кто забивает голы… неважно кто конкретно — китаец или пиндос. Все в одной команде. А что касается головного офиса, то… то где угодно. В этих областях тоже полная глобализация. Провинций и захолустья нет. Весь глобус как голограмма… Но вероятнее всего, в Шанхае или Гонконге. Туда сейчас уже почти все слетелись. Может быть, еще в Бангалоре. На худой конец, в Будапеште.

— То есть разницы нет?

Он снова пригляделся к ней, пытаясь определить без подсказки, что она имеет в виду.

— В сущности, нет, — наконец, кивнул он.

Она решила, что пора:

— Тогда прямой вопрос. — Она откинулась на спинку стула и так повела рукой — будто проводя черту между очень длинным числителем и таким же длинным знаменателем, — чтобы наверняка блеснула ее титановая запонка. — Что может помешать вам пойти к ним на самую глобальную должность, чтобы решать самые глобальные задачи за самый глобальный гонорар? Не говоря уже о метагалактических бонусах…

В перекрестии ее оптического прицела был его левый зрачок.

Какой-то бледный отсвет блеснул на его лице. Будто зайчик от ее запонки.

— Вы пытаетесь поставить меня на ваше место?