хотя не была уверена в правильности своих слов.

Но Диос с ней согласился.

– Не оправдывает, – кивнул он. – Эвендины и сами осознали свои заблуждения. Когда Двуликий попросил их уйти, они, заметь, согласились. Вернули людям власть по первому требованию. В обмен на единственное, что их волновало, – безопасность. Они готовы были даже помогать людям, как прежде, с тем условием, что их никто не будет трогать. Дориан это обещал. На этом миссия Двуликого была выполнена – война окончилась, и он ушел.

Эни сложно было вот так сразу перевернуть все представления об эвендинах, но она ни на мгновение не усомнилась, что Диос говорит правду, хотя она и плохо вязалась с нынешним положением вещей.

– Тогда почему сейчас?.. Что произошло?

– Тебе ведь известна история с Элианом, якобы похищенным сыном Дориана? Все рухнуло из-за этого. Существовала договоренность между Дорианом и Архелой – магистром эвендинов. Маленький принц должен был отправиться к Археле и пожить какое-то время среди эвендинов, а эвендины, в свою очередь, обещали отдать своего ребенка, будущего магистра, в замок Дориана. Чтобы люди и эвендины могли лучше узнать и понять друг друга. Принца Элиана привезли к Археле, но обещанного эвендина не дождались. Пытались получить объяснения, однако ответов не получили. И кое-кто внушил Дориану, что эвендины его обманули, взяли его сына в заложники, решили таким образом отомстить за поражение. В результате король со своей армией напал на дворец Архелы. В неразберихе его сын погиб. Это ознаменовало начало новой резни, и эвендинам пришлось бежать и скрываться.

– Но почему эвендины молчали? – нахмурилась Эни. – И не отдали своего ребенка?

– Видимо, потому что кое-кому хотелось продолжения битвы с эвендинами, – ответил Диос. – Этот кое-кто никогда не признавал мира с ними, а потом еще, на всеобщую беду, узнал, как использовать их кровь себе на благо.

– Господин Готтран? – догадалась Эни.

– Не называй его господином, Предвечных ради. – Диоса даже передернуло. – Да, он. Эвендины отправили своего отпрыска, но он таинственным образом исчез по пути в Эрбелу, как и письма Архелы к Дориану по этому поводу. После этого Готтран устроился лучше не придумаешь: Дориан в своей печали закрыл на все глаза, и он смог открыть охоту на эвендинов. Готтран пытается достать их живыми. Не все принимали яд, особенно во время правления эвендинов, и поэтому шансы найти чистую кровь и увеличить свою магическую силу сейчас есть. И он активно их использует. Как-то раз он вычислил Юста и попытался до него добраться, но я, по счастью, его опередил. С тех пор Юст мне помогает. Несмотря ни на что, эвендинам, Эни, война не нужна. Они по-прежнему хотят не мести, а покоя и безопасности. Хотя нервы у них на пределе, и их можно понять. Что касается Дориана… – Диос чуть нахмурился. – На словах он не одобряет нападения на эвендинов, но по факту ничего не делает, чтобы их прекратить. Предпочитает опираться на слова Готтрана, а не на реальное положение вещей.

Эни несколько минут молчала, переваривая услышанное. Значит, эвендины вовсе не были плохими. Невольно Эни представила, как Готтран пил кровь того казненного, Алара, и в ее горле встал комок слез. Это было отвратительно и жестоко.

Конечно, страх перед эвендинами не прошел, тем более что теперь Эни понимала: у них были причины ненавидеть людей. Да если бы эвендины пили кровь людей, а не наоборот… Люди смели бы их с лица земли, раз и навсегда.

Но эвендины этого не сделали. И вряд ли потому, что не могли.

– Погоди, – сказала Эни, снова поднимая глаза на Диоса. – Я теперь поняла, почему Юст с вами… Но при чем здесь я? Ты так и не сказал.

– Подойди сюда.

Диос указал на стул рядом с собой. Эни пересела, и он взял ее за руку. От его прикосновения по телу пробежала дрожь – теплая и приятная, слегка волнующая.

– Ты ведь меня не боишься? – спросил Диос.

– Нет.

– А Йорана?

– Есть разница?

– Была. – Глаза Диоса смеялись. – Мне было непросто общаться с тобой в его облике. Иногда ты смотрела на меня с таким видом, что, клянусь, хотелось напасть на самого себя.

– Ну, я не понимала, в чем дело. – Эни зарделась и опустила взгляд. – Рядом с ним… Когда ты был им, я чувствовала себя странно. Как будто что-то мешало. Находилось между нами… Не знаю, как объяснить.

– Ты чувствовала фальшь, только и всего. Сейчас я все тебе объясню, и ты поймешь, почему я начал так издалека. Видишь ли, лорд Магнус… Как ты, наверное, поняла, он один из нас, из Ордена. В его комнате ты случайно коснулась трехгранника – это особый предмет, позволяющий обнаруживать магические способности. Достаточно пролить на него кровь, и он все покажет. Магнус сразу заметил нечто странное и сообщил мне.

– Но у меня нет магических способностей.

– Есть, причем редкие. На тебе лежало сложное заклинание, которое не позволяло их использовать. Снять его можно было только одним способом: суметь распознать воздушные струны, что с запечатанными способностями очень непросто, и зацепить их, хотя бы немного. Ты это сделала и сразу почувствовала себя лучше, правда? Тебе помогла игра на виеле, ведь принцип ее устройства очень похож. К тому же ты владеешь умозрительной магией особого рода, такую обычно вкладывают в музыку. Поэтому стоит тебе захотеть – ты и обычной виелой, без всяких невидимых струн, можешь наделать чудес. Ну и бед, разумеется.

Все это звучало фантастично, хотя и замечательно объясняло интерес Диоса к ее игре на виеле. И струны – они ведь ей не приснились. Она ощущала их. Касалась. Извлекала из них звук.

– Что такое эти струны?.

– Юст расскажет тебе, когда проснется. У него это лучше получится.

– Ладно, – сдалась Эни. – Но тогда это значит, что… я все-таки Гений? – Теперь это казалось ей не только невероятным, но и отталкивающим. – Кто-то из моих предков пил кровь?

– Если бы все было так просто, тебе не грозила бы опасность, – мягко проговорил Диос. – Готтрану важно, чтобы Гений не обратился против него. Поэтому все Гении отправляются под опеку королевской армии.

Его слова окончательно запутали Эни.

– Тогда в чем дело?

Диос покрепче сжал ее пальцы и прямо сказал:

– Эни, ты – эвендин.

Глава 12

Эни понимала: едва ли Диос станет шутить во время такого разговора, но все равно ей захотелось рассмеяться – и заодно обидеться. Совсем как когда королева Регина сказала