– Разумеется. Достаточно привлекательным, чтобы ощущать мою плоть внутри себя не было таким уж наказанием.

Маргарет побледнела и поставила миску на полированный прикроватный столик.

– Учитывая вашу репутацию, милорд, вы не так уж разборчивы. Разумеется…

– Мне перевернуться и позволить вам оседлать себя? – Он перебил ее, почувствовав внезапное отвращение от того, что собственная репутация демонстрирует его в таком свете. – Потрясающее предложение, но вы осознаете, что ваша готовность принести себя мне в жертву ничего не значит?

Она выловила кусок льда и очень осторожно приложила к его щеке.

– Что вы имеете в виду?

Стенхоуп втянул воздух, но не от внезапного холода, а скорее от ее нежного прикосновения. Поглощенная собственными действиями, Маргарет осторожно провела льдом по его скуле к челюсти. Она остановилась прямо в месте соединения его подбородка и шеи.

Джеймс так желал, чтобы она провела лед ниже, чтобы хотела исследовать его тело так же, как он ее.

– Ах, Мэгги, – прошептал он. – Вы, разумеется, знаете, что консумация не имеет никакого отношения к аннулированию брака. По крайней мере не в Англии.

– О! – У нее вытянулось лицо, и она начала убирать руку. – В католическом браке…

Виконт схватил Мэгги за руку, позволяя тающему льду выскользнуть из ее пальцев.

– Это не католическая страна, Мэгги. Тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было. И, сказать по правде, я не стану спать с тобой по такой практической причине.

Маргарет облизнула губы.

– Наследник обезопасит наш брак, ведь так?

– Да. Ты этого хочешь? Родить от меня ребенка, чтобы защитить свое положение?

Она уставилась на их сплетенные пальцы.

– Не только мое. Твое тоже.

Пауэрз медленно встал, его длинные мускулистые ноги были тверже, чем когда-либо за последние дни. Его халат слегка распахнулся, обнажив только грудь до живота. По телу скользнул холодный воздух. Было бы так просто сбросить с себя ткань, пригласить ее присоединиться и взять то, что она предлагала.

Это был бы скорейший способ обеспечить себе свободу, удовлетворив ее и сыграв на той странной привязанности, которую женщины испытывают к тем, с кем занимаются любовью. Но при одной мысли об этом он чувствовал себя грязным и использованным. Он был с тысячей женщин с тех пор, как умерла жена. Иногда это имело хоть какой-то намек на смысл, но чаще всего было пустым высасывающим душу занятием, обеспечивающим такой же эффект бегства, как вино и опиум. Было бы так просто потеряться на несколько мгновений в ее теле. Найти забытье. Но Джеймс не позволит себе отправиться в это адское место в ней.

Очевидно, он еще не упал так низко.

Вместо этого Пауэрз обвил ладонью талию жены и притянул ближе, изучая ее со спокойствием, от которого окружающие обычно приходили в ужас. Спустя несколько долгих мгновений, в течение которых ее грудь едва поднималась, чтобы сделать вдох, он наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее.

Ее синие глаза распахнулись, зрачки расширились.

– Позволь мне кое-что прояснить, – мягко сказал виконт. – Если мы окажемся в постели, это не будет иметь никакого отношения к сделкам. Тебе понятно?

С беззвучным вздохом губы Мэгги раскрылись, обнажив кончик розового языка.

Яростное желание завладеть ее ртом и показать ей, что между мужчиной и женщиной может быть значительно больше простых сношений ради контрактов, забурлило внутри его. Но эта маленькая ирландка должна сразу понять, что ей не всегда удастся настоять на своем. Даже когда кажется, что он лишился любой власти и контроля над своим положением.

И тогда Пауэрза осенило, что нужно делать.

– Мы уходим из этого дома.

Маргарет запрокинула голову, глаза были полуприкрыты.

– Мы не можем уйти…

– Собери, что у тебя там есть. – Он остановился. У Мэгги было так мало вещей. По крайней мере, это он может для нее изменить. Он может дать ей все, что она пожелает.

Его руки сжались вокруг нее, на случай если внезапная ясность исчезнет в бушующем под поверхностью хаосе.

– Мы уходим, и прямо сейчас.

Маргарет вытаращила глаза и села обратно в кресло, уставившись на него с вызовом.

– Что ты собираешься…

– Это имеет гораздо больше смысла, чем твое предложение своего тела, распростертого на моей постели, против твоего желания.

Она на мгновение замолчала и посмотрела в окно. Потом сглотнула, нежные мышцы шеи зашевелились самым потрясающим образом, и она прошептала:

– Так и будет?

Джеймс рассматривал бледную кожу, натянутую на тонкую плоть. Ему хотелось прижаться к ней ртом, почувствовать биение ее сердца под своими губами.

– Что будет?

– Зажмурившись и стиснув зубы?

Ее слова так поразили его, что он резко втянул воздух и начал отодвигаться, но сперва втянул ее аромат, слегка пропитанный лавандой. Не имело значения, что все инстинкты требовали поднять ее, бросить на кровать, задрать юбки и вломиться в тугую влажную плоть, сделать ее своей. Но Джеймс не мог. Он ее не заслуживает. Не после всего, что натворил.

Но поцелуй. Ведь не будет никакого вреда от поцелуя?

Виконт изучал лицо Мэгги, желая увидеть саму ее суть, желая, чтобы не было давно возведенных стен в каждом из них. Может быть, ни один из них не окажется способен преодолеть эти преграды, но, по крайней мере, они могут встретить прикосновение губ.

Выжидая, скользя через разделяющее их пространство, он медленно опустил голову.

Поняв его намерение, Мэгги сверкнула глазами, но не отодвинулась. На поверку ее голова немного откинулась, приподнимая рот.

Розовые губы на бледном лице взывали к нему, и, прежде чем мог одуматься, он принял их в нежном поцелуе.

С губ Маргарет сорвался удивленный стон. Ее удивил поцелуй? Нет. Ее удивила нежность и полученное удовольствие, догадался Джеймс. Потому что даже он был поражен, как это краткое прикосновение полностью лишило его рассудка.

Их дыхание смешалось, лица повернулись, чтобы углубить поцелуй.

Его сладость граничила с болью. Черт, было бы так чудесно навсегда остаться сомкнутыми в этих объятиях, где они оба были просто самими собой.

Осторожно Стенхоуп прижал руки к спине Мэгги, словно мог слить их в единую душу. Это была опасная мысль. Мысль, предающая все воспоминания, которые Мэгги вызвала на поверхность.

София. Боже! Что бы она подумала об этом поцелуе? Поцелуе, предназначенном для возлюбленной или жены?

Джеймса пронзило холодом. И он обнаружил, что отодвигается, хотя сердцу было больно от потери этого целительного поцелуя и новых воспоминаний о женщине, которая была его женой.