Правда, не с пустыми руками. Под костюмом на мне былафутболка с Гартом Бруксом, и, кроме того, я имел пузырек доктора Крысы со-де-Кэлом (не путать с о-де-колоном), сумку с шерстью Корнелиуса, новыйфонарик, еще кое-какое снаряжение во втором вещмешке — и наряд на выполнениезадания, подписанный самим Ночным Мэром, согласно которому я должен изловитьподозрительного кота-инферна. Именно этот последний объяснял, почему яотправляюсь один. По-видимому, большой отряд, да еще прибывший в подвал сотравой, мог спугнуть котика, а его требовалось хорошенько обследовать.

По дороге через город я заглянул в бакалейный магазин икупил две банки кошачьего корма с тунцом и открывалку. Может, экспериментальныйэкстракт доктора Крысы с запахом Кэла и привлечет кота-инферна, но япредпочитаю традиционные методы.

У входа снова сидел Мэнни; увидев меня, он подмигнул.

— Нынче вы навострились вверх или вниз, друг мой?

— К несчастью, вниз.

Я шлепнул ему на стол фальшивый приказ санитарноговедомства. Мэнни изучил его, и глаза у него полезли на лоб.

— Ничего себе, парень! Нас что, закрывают?

— Только центр здоровья. Там полно крыс, целая банда.

— Ох, скверно, скверно… — Он покачал головой.

— Эй, вовсе не из-за чего шум поднимать. Можетепридумать любой предлог, какой вам нравится. Скажите жильцам, что там утечкагаза, к примеру.

— Ладно, — ответил он сквозь зубы. — Однакохозяевам не понравится.

— Скажите, что истребление крыс не будет стоить им ницента. Город все берет на себя.

— Точно?

— Да. Я лично гарантирую. Есть, правда, одна проблема.

Он поднял взгляд от документа.

— Мне нужны ключи от лифта. Все, какие есть в наличии.Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь проник в подвал. Даже обслуживающийперсонал.

— Э-э-э?

Я наклонился к нему.

— Эти крысы… очень опасны.

Мэнни явно не хотелось отдавать ключи. Однако, когда онпозвонил по фальшивому телефонному номеру в фальшивый санитарный отдел,фальшивый городской служащий заверил его, что все будет в порядке — пока онсклонен к сотрудничеству. Прошло совсем немного времени, и я уже сноваспускался вниз, во тьму.

Прежде всего я занялся камерами охраны, прилепив ко всем ихлинзам по кусочку черной тесьмы. Пустячок, а приятно и, возможно, избавит меняот неожиданностей. Ведь не поленился же кто-то установить камеры именно таким,вполне определенным образом? Значит, по крайней мере, этот кто-то можетзаинтересоваться тем, что они фиксируют.

Я открыл шкафчик, шагнул в пещерную тьму, включил новыйфонарик и прокрался по тайному коридору. Впечатанные в арахисовое масло следы,мои и Ласи, все еще были видны, но новых не появилось.

Я снова срезал цепи на двери, но на этот раз, закрыв ее засобой, блокировал, вставив в щели клинья, и снова запихал под дверьпрессованную стальную стружку. Обезопасив таким образом место действия, я сфонариком в руке спустился по лестнице.

В плавательном бассейне было почти тихо.

В мягком красном мерцании я увидел всего несколько дюжинспокойно сидящих крыс и чисто обглоданные скелеты голубей. По-видимому, сейчасне время кормежки. Кота-инферна нигде не наблюдалось.

Я нашел свой брошенный вещмешок, переложил в новый несколькопредметов, которые могли мне понадобиться, и шагнул в пустой бассейн. Подногами ощущался мягкий настил из голубиных перьев. Несколько крыс, сидящих накраю бассейна, с умеренным интересом наблюдали за тем, как я иду в направленииглубокого края. Одна, большая, толстая, смотрела на меня, свесив морду страмплина.

Сейчас, когда здесь не метались в панике тысячи крыс, ягораздо лучше смог разглядеть водосток. Бетон вокруг него раскрошился, иззазубренной дыры смотрела еще более глубокая тьма и шел влажный запах земли. Ноне запах смерти.

Дыра оказалась достаточно велика, чтобы сквозь нее могпролезть худощавый человек. Присев рядом с ней на корточки, я открыл банкукошачьего корма. Запах тунца поплыл в воздухе, и я услышал, как принюхиваютсякрошечные носы вокруг. Однако никто не решился подойти ближе.

У доктора Крысы есть одно словечко для крыс — «неофобия».Иначе говоря, боязнь нового. Находясь с ними в «родстве» или нет, я был новымявлением в их окружении. И кошачий тунец тоже. Я кинул немного корма в дыру.Внизу раздался влажный шлепок. Довольно глубоко, судя по тому, через скольковремени послышался звук.

Выждав несколько минут, выключил фонарик, надеясь, что,ослепнув во мраке, слышать стану лучше. Крысы вокруг суетливо бегали по своимделам, вылизывались и ссорились. У нескольких хватило мужества прошмыгнуть мимоменя в дыру. Они обнюхивали кусок кошачьего корма внизу, но, судя по звукам, нерешались попробовать еду. Осторожные твари.

Крысы посылают друг другу химические сигналы — эмоции,переносимые запахами. Одна чересчур нервная крыса может всполошить всю стаю,страх распространяется от одной к другой, словно грязные слухи. И иногдабывает, что внезапно вся стая целиком покидает место, придя к совместномувыводу, что здесь плохие вибрации.

Интересно, может, «семья» кота-инферна так и не оправиласьот страха, вызванного вчерашним световым взрывом моего фонарика? Может, онипокинули подвал навсегда, сбежав еще дальше в подземный мир?

Потом я услышал мяуканье. Оно доносилось откуда-то издалека,сонное, раздраженное и сопровождаемое отголосками эха. Кот все еще был здесь.Однако он не выходил, придется самому идти к нему.

Бетон был хрупкий — несколько сильных ударов ногой, и дырарасширилась настолько, что я смог пролезть в нее. Пока было возможно, я опускалвещмешок, а потом сбросил его. Судя по клацанью металла, пол находился примернов десяти футах внизу. Крепко держа фонарик, я пролез в дыру и соскользнул туда.Сапоги с силой ударились о землю одновременно с солидным куском бетона; звукнапоминал выстрел.

Я снова включил фонарик в слабом режиме. В обе стороны во тьмууходил туннель. Пыль оседала здесь в течение десятилетий, покрывая пол как быворсистым ковром. Стены выложены из шероховатых камней, едва удерживаемыхвместе известковым раствором столетней давности. На ощупь они оказалисьхолодными и влажными — тонны почвы над моей головой продавливали сквозь нихподземные воды, словно кулак, нажимающий на влажную тряпку.

По туннелю дул легкий ветерок, разнося запахи крыс, земли иплесени. Но ничего столь мерзкого и ужасного, что я унюхал вчера. Ветер былсвежий, он явно исходил из какого-то отверстия, ведущего на поверхность. Ярешил пойти в ту сторону, откуда он дул. Значит, в таком случае воздух будетбить мне в лицо и я смогу унюхать то, что окажется передо мной, раньше, чем онопочувствует мой запах.