— Иду, — пробормотал я, включая фонарик.

Внизу был мир труб, воздушных шахт и холодной воды,просачивающейся сквозь сковывающий реку бетон, оставляя на нем темные потеки.Лестница уходила вниз и в сторону от реки. В конце концов соленый запах Гудзонаостался позади; стены здесь были из гранитной подстилающей породы. Сейчас яоказался под туннелем подземки, в зоне обслуживания с ее путаницей кабелей ишахт. У Чипа в офисе имеется фотография огромной машины, которая просверливалаэтот туннель: парасиловой бур, медленно ползущий сквозь землю, — источниквсех его ночных кошмаров.

Мой фонарик осветил табличку, висящую на цепях, натянутыхпоперек лестницы.

ОПАСНО

Запретная зона

Как будто почувствовав мои колебания, кот снова взвыл; крикподнимался откуда-то снизу, словно призрак.

Я остановился и принюхался, чувствуя, как волосы на затылкевстают дыбом. Сквозь запах влаги, машинного масла и крысиного помета пробивалсядругой; — мощный, странный и незнакомый; он, словно тяжелая рука, давил мне нагрудь. Это не был запах инфернов или глубокого подземелья.

Это был тот же мерзкий запах, который я почувствовал вчера.Запах смерти. В глубинах моей генетической памяти замигали огни и зазвучалисигналы тревоги.

Я нервно сглотнул и поднырнул под цепи, зацепившисьвещмешком за ржавые звенья, которые зловеще заскрипели. Далеко вниз уходилипокрытые влажными трещинами гранитные стены. Казалось, тьма поглощает светфонарика и создает долгий эффект эха моих шагов. Больше мне не попадалиськофейные чашки — если тут когда-то и был мусор, он давно сгнил и время сгладиловсе следы. Припомнились слова Чипа о том, что рабочие подземки сюда больше незаглядывают, и я вполне понимал их. Или, по крайней мере, чувствовал, чтоименно их путало: мерзкий запах, вызывающий ощущение чьего-то холодногоприсутствия.

В конце концов лестница закончилась разломом скальнойпороды; щель была достаточно велика, чтобы пройти сквозь нее. Я так и сделал.Усеянный вкраплениями слюды гранит засверкал в свете фонарика, отбрасывающегопричудливые, зазубренные тени.

Так глубоко я еще ни разу в жизни не забирался. Стояланевероятная тишина, и я услышал «семью» прежде, чем увидел их. Они жалисьвместе в каменной ложбине — несколько тысяч крыс и кот-инферн. Свет фонарика непугал их — мириады глаз были прикованы ко мне. Кот мигнул и зевнул, его глазаотсвечивали красным.

«Красным?» — удивился я. Странно. Обычно у котов глазаголубые, зеленые или желтые.

— Что с тобой не так, а? — спросил я.

Он, естественно, промолчал, глядя на меня.

Его по- прежнему окружала свита из больших жирных крыс —массивные, бледные тела; в жизни не видел на поверхности таких крупныхгрызунов. Все крысы были цвета засохшей жвачки, с розовыми глазами. Поколениябезвылазной жизни в темноте превратили их почти в альбиносов.

Я достал из вещмешка видеокамеру, доктор Крыса будетсчастлива получить изображение этих подземных жителей в их естественной средеобитания. В тишине послышался слабый, еле различимый звук.

Сначала я подумал, что это снова идет поезд подземки. Однакоустойчивого нарастания шума не было. Он то усиливался, то затихал, но гораздомедленнее, чем в случае с вентиляторами. Я почувствовал, как волоски у меня наруках движутся туда и обратно; значит, воздух в пещере пришел в движение, какесли бы медленно заработали гигантские кузнечные мехи.

Что- то внизу дышало. Что-то огромное.

— Нет… — прошептал я.

В ответ пещеру затопил принесенный зловонным ветромужасающий звук, похожий на стон колоссального зверя. Такой низкий, что я скореепочувствовал, чем услышал его, типа гудения линий электропередачи, котороеиногда воспринимают мои обостренные чувства инферна. Каждый нерв в теле вопил,требуя, чтобы я немедленно убирался отсюда. Такой паники я не испытывал ни разус тех пор, как стал охотником. Звук затих, хотя воздух все еще колыхался.

Кот- инферн удовлетворенно подмигнул мне. Хорошо. Сейчас яуйду, но… прихвачу с собой кота. Я отбросил вещмешок. Если все получится,придется удирать быстро, не отягощая себя ненужными вещами.

Я достал вторую банку с тунцом и натянул перчатки. Делатькоту инъекцию не имело смысла — для него это слишком большая доза.

Почувствовав запах кошачьего корма, «семья» зашевелилась. Язамер в ожидании, давая и коту возможность учуять запах.

Почти по- человечески умное выражение его морды началостираться, сменяясь тем тупым, которое возникает на физиономии Корнелиуса,когда приходит время кормежки: чисто животное желание. По крайней мере, этотзверь не какой-то там дьявольский гений; просто кот, к тому же больной.

— Иди сюда, котик, — сказал я.

Он сделал несколько шагов по направлению ко мне и снова сел.

— Тебе ведь хочется, правда? — забормотал яспециальным «кошачьим» голосом и замахал рукой, отгоняя к нему запах.

Зловоние твари, что пряталась внизу, стало ощущатьсясильнее, и я почувствовал, как по лбу сбежала струйка пота. Кот снова поднялсяи двинулся вперед, осторожно пробираясь между крысами, словно человек междуспящими людьми. Они почти никак не реагировали, когда он проходил мимо. И потомон снова остановился, на расстоянии всего нескольких футов.

— Хочешь ням-ням? — Я подвинул банку чуть ближе кнему.

Кот- инферн вскинул голову, но в остальном остался недвижим.Тогда я вспомнил о «духах Кэла», которые доктор Крыса дала мне; чистая эссенциязапаха «семьи». Может, он окажется убедительнее моих слов.

Я достал пузырек, открыл его, выждал несколько секунд и тутже снова закрыл, не желая вызвать чересчур сильное волнение в такой орде крыс.

По мере того как запах растекался по помещению, «семья»беспокойно зашевелилась во сне, словно единое существо. Тысячи крошечных носовпринюхивались. Можно не сомневаться — крысы проснутся быстро, как только ясделаю свой ход.

Кот снова встал, потянулся, сделал несколько шагов к банке стунцом. Он оставался всего в нескольких шагах за пределами моей досягаемости итеперь глядел не на меня, а на банку, подергивая носом. Внутри его маленькогомозга явно шла борьба между подозрительностью и любопытством. Поскольку это былкот, любопытство, ясное дело, победило… Я схватил его и прижал к груди.Подскочил, развернулся и рванул обратно сквозь пролом в скале; свет фонариканеистово метался по стенам.

Кот испустил рассерженный вой, за спиной послышалисьвизгливые звуки — «семью», внезапно осознавшую, что ее господин исчез, охватилапаника. Я добрался до лестницы и запрыгал вверх, металл звенел под моимисапогами, словно гонг. Кот выдирался, воя и царапая мне грудь, вонзая когти вткань с изображением Гарта Брукса. Однако вырваться из-под моей затянутой вперчатку руки не мог.