Однако в отличие от большинства инфернов-людей центром этой«семьи» Джозеф Мур не был. Он в одиночестве торчал здесь, на периферии,ненавидя жгучий для его глаз солнечный свет, но вынужденный убивать птиц радитого, чтобы «семья» не голодала.

Он был всего лишь слугой настоящего хозяина «семьи».

— Люди служат этому коту, — пробормотал я.

Ладно, помните шарики из слизи с ланцетовидными двуусткамивнутри? Оказывается, они не только инфицируют коров, улиток и муравьев. Онипомогают спасать мир. Ну хорошо, не весь мир. Но они обеспечивают, чтобы нерухнул тот уголок мира, в котором живут коровы, улитки и муравьи. Вот как этопроисходит.

Когда коровы ищут, чего бы сжевать, они держатся подальше отпо-настоящему зеленой травы. Она для них вовсе не плоха, но она такаяярко-зеленая потому, что коровьи лепешки удобряют ее. Опять же, коровьи лепешкисами по себе не создают проблем — у коров хватает ума не есть их. Однако вкоровьих лепешках содержатся ланцетовидные двуустки. Значит, где-то поблизостиесть инфицированные двуустками улитки, что, в свою очередь, означает наличиеинфицированных двуустками муравьев, покачивающихся на стеблях зеленой травы идожидающихся, пока их съедят.

Поэтому коровы развили в себе способность избегать участковярко-зеленой травы. В конце концов, они вовсе не желают быть инфицированнымиланцетовидными двуустками.

Проблема возникает, когда коров слишком много, а травывокруг слишком мало. Коровы разрешают данную проблему, начиная есть зеленуютраву, и в их желудки проникают ланцетовидные двуустки. Чем меньше травывокруг, тем больше больных коров. Как следствие, у больных коров меньше телят.Популяция коров падает, и всем снова хватает травы. Улавливаете, в чем суть?Паразиты контролируют популяцию, являясь частью равновесия природы. Чтопроизойдет, если избавиться от паразитов? Будет плохо.

Не так давно некоторые владельцы крупного рогатого скотарешили увеличить стада с помощью смертоносных для паразитов медицинскихсредств. Они давали лекарства всем коровам и добились полного уничтоженияпаразитов. Их коровы приносили все больше и больше телят и ели всякую траву,какая попадалась, зеленую там или нет. Замечательно! Больше гамбургеров длявсех! На время.

Выяснилось, что эти маленькие островки ярко-зеленой, кишащейпаразитами травы очень важны. Они сохраняют почвенный слой. Без паразитов,регулирующих численность коров, они сжирали каждый квадратный дюйм травы, ивскоре пастбище превратилось в пустыню. Зато повылезали новые растения,например пустынный кустарник, и возвращение травы стало невозможно.

Все коровы умерли. Все улитки умерли. Всех муравьев сдуловетром.

Без паразитов, которые держат нас под контролем, все мывляпаемся в крупные неприятности.

Джозеф Мур по-прежнему был без сознания, негромко посапываяна перьях. Может, во сне видел своего кота-владыку. Я задавался вопросом,станет ли, с точки зрения доктора Крысы, этот новый эволюционный трюк простоеще одним «вечно надеющимся монстром». Конечно, требуется несколько поколений,чтобы человек развил в себе потребность и возможность служения коту-инферну.Конечно, люди и коты вместе уже не одну тысячу лет, с тех пор, как египтянепоклонялись им, точно богам. Может, это просто новый виток.

Как бы то ни было, я считал своим долгом изловить этогокота. Вой, который я слышал в плавательном бассейне, должно быть, доносился сдругого конца вентиляционного туннеля. Это означало, что кот унюхает моеприближение.

— Вот и прекрасно, — прошептал я.

В конце концов, у меня на вооружении была еще одна банкатунца.

Я перевел взгляд в глубину туннеля и понял, что утратил своеночное видение. Разлитый над Гудзоном мерцающий солнечный свет оставил меняполуслепым; я видел только крапинки и полоски на фоне мрака. Закрыв глаза,чтобы дать им снова перестроиться на темноту, я медленно пошел по туннелюназад. Потом я услышал слабый звук шагов.

И мгновенно распахнул глаза, но туннель впереди оставалсятаким же абсолютно черным; я ощущал лишь исходящие из-за спины запахи перьев испящего инферна. Я негромко выругался, больше не испытывая гордости за своиохотничьи инстинкты. Практически я, как недавно Джозеф Мур, оказался вбезвыходном положении, ослепший, в той стороне туннеля, откуда дул ветер. Ивторой инжектор со снотворным остался в вещмешке.

Я припал к земле, ожидая нападения и внимательноприслушиваясь. Из темноты не доносилось ни звука. Может, шаги мне почудились?Мои вещи должны быть где-то здесь, скорее всего, на расстоянии несколькихметров. Стиснув зубы, я ринулся вперед, шаря руками по пыльному полу в поискаххолодного металлического фонарика.

И успел заметить ее лишь мельком, за мгновение до того, какона нанесла удар, метнувшись из темноты и обрушившись на меня, словно чемодан,битком набитый книгами. Дыхание перехватило, я рухнул на землю. Длинные ногтицарапали мне грудь, раздирая костюм. Я вслепую ударил кулаком и почувствовалпод ним твердые мышцы. Инферн зарычала.

— Патриция! — закричал я, можно сказать, наугад.

Она зашипела и отскочила, отгоняемая проклятием собственногоимени. Я оказался прав — это была жена Джозефа. Теперь, когда свет исходил унее из-за спины, стали видны перья, застрявшие в волосах и прилипшие к коже. Сдлинными когтями и изможденным лицом, она выглядела как человек, отчастипревратившийся в ужасную хищную птицу. И готовилась снова броситься на меня.

— «У меня есть друзья в крутых местах», — запел яединственную песню Гарта Брукса, которая пришла на ум.

Мое пение на какое-то время сдержало ее, но этого хватило,чтобы распахнуть наполовину изодранный комбинезон. Патриция Мур в ужасеуставилась на мою грудь; оттуда на нее глядел жизнерадостный исполнителькантри.

— «О да! — продолжал заливаться я. — Она мойковбойский "кадиллак"!»

Широко распахнув глаза, она закричала и понеслась по туннелюв сторону света.

Там ее поджидало еще одно проклятие: собственный муж,лежащий на полу лицом вверх. Я развернулся и пополз дальше во тьму, продолжаяторопливо обшаривать ладонями пол. Где, черт побери, мой фонарик?

В то же время меня терзал вопрос: как давно она выслеживаетменя? Шла позади с того момента, как я спрыгнул в туннель? А может, всегдадержалась где-то неподалеку от мужа, как Сара рядом с Манхэттеном?

Внезапно пальцы ткнулись в холодный металл, и фонарикотлетел еще дальше во тьму. Я зашарил, отыскивая его, и в этот момент уширезанул вопль Патриции Мур: страх за мужа, ужас при виде любимого лица слилисьв горестный крик, эхом отдавшийся в туннеле.

Наконец пальцы сомкнулись на фонарике. Патриция уже мчаласьв мою сторону скачками, на руках и коленях, рыча, словно волк. Я прикрыл глазарукой, направил фонарик в сторону Патриции и включил его на полную мощность.Дикие завывания смолкли, в туннель хлынул свет, настолько яркий, что даже передзакрытыми глазами заполыхали розовые от крови вены век.