– Профессор, скажите, вам что-нибудь известно о боге времени Абраксасе?

Месье Турель ожидал услышать от девушки что угодно, но вопрос о древнем боге застал его врасплох. На глазах его плечи сжались, шея словно укоротилась, вжимая голову в тело.

– Боюсь, мадемуазель, мой ответ будет отрицательным. Я никогда прежде не слышал этого имени и помочь вам, видимо, не смогу.

«Врёт», – поняла Мадлен. Фрейлина ни капли не сомневалась в том, что профессор знает, о ком она спрашивает. «Он боится, оттого и пытается теперь сбежать от разговора». Отведя взгляд в сторону, Валентин Турель засеменил, попытавшись обойти девушку. Но Мадлен не позволила ему уйти, сделав шаг в том же направлении.

– Я слышала ту историю, что рассказывают о вас. Говорят, вы умерли. Вас даже успели похоронить. А спустя несколько дней после своей кончины вы чудесным образом воскресли. Разве это не удивительно? Я знаю лишь одно существо, способное совершать такие чудеса. И по вашим глазам я вижу, что вы тоже встречались с ним.

– Не придумывайте, мадемуазель: на то, что случилось со мной, была воля Господа, – пытался оправдаться Турель. – Это его слово подняло меня из могилы, чтобы я смог продолжить нести свет знаний.

– Господь здесь ни при чём, – голос Мадлен стал жёстче и тяжелее.

Видя перед собой очередного труса, девушка начинала злиться.

– Вы заключили сделку с Абраксасом. Вот и всё ваше чудо.

Встрепенувшись, старик нахмурился.

– Кто вы такая, мадемуазель, чтобы пытаться стыдить меня?!

– Моё имя вам ни о чём не скажет, но, если вам интересно, извольте.

Мадлен Бланкар, внучка Мишеля Нострадамуса, человека, что, как и вы, посвятил свою жизнь науке.

– Вы внучка Мишеля?! – Услышав имя Нострадамуса, Валентин мгновенно изменился в лице.

В его глазах промелькнуло осознание происходящего. Плечи вдруг расслабились, и вся его фигура стала мягче, податливее. Раздражение ушло, страх на время отступил.

– Вы знали его? – догадалась девушка, видя изменения в лице профессора.

– Да, мадемуазель, знал. И для меня честь познакомиться с его наследницей. Много лет назад я заразился чумой, подхватив её у одного из своих студентов. Мне оставались считаные дни на этой грешной земле, но довелось встретить вашего дедушку. Нострадамус исцелил меня, подняв на ноги. Он долго бился за меня со смертью и победил. Лишь благодаря ему все эти годы я продолжаю ходить по земле.

– Я буду с вами честна, профессор, – произнесла Мадлен, – Недавно мне в руки попали заметки дедушки. В них указано ваше имя. Он верил, что вы сумеете дать ответы на вопросы, что сейчас мучают меня.

Тихо усмехнувшись, старик обречённо качнул головой.

– Вот и настал тот самый день…

– Какой день?

– День, когда я, наконец, расплачусь с Нострадамусом за его помощь. Когда Мишель вылечил меня, я предлагал ему золото, редкие фолианты. Мне нестерпимо хотелось отблагодарить его за дар жизни, но он сказал, что его не интересует награда. И взамен неё попросил выполнить одну его просьбу. Он сказал так: «Однажды ты узришь потомка моего, что придёт к тебе с вопросами. Поведай ему подлинную историю своей жизни, не утаив ничего, что было важно».

Я согласился и долго помнил о своём обещании. И вот настал день сдержать своё слово.

– Значит, вы расскажете мне всё, о чем я спрошу? – Мадлен не верила своей удаче.

– Всё, что касается истории моей жизни, мадемуазель. «Чем его жизнь отличается от сотен других?» Недолго поразмышляв, Мадлен начала задавать вопросы. – Кем была ваша семья, месье?

– Я родился в Пуатье и всю жизнь провёл в этом городе. Моя семья жила неподалёку от южных ворот. Я родился бедняком и никогда об этом не забуду. Наша семья всегда жила впроголодь. Мать и отец хватались за любую работёнку, лишь бы добыть нам кусок хлеба. На моих глазах от голода умерло двое моих братьев. В одну из зим холода забрали новорождённую сестру. Когда мне исполнилось девять, рухнула крыша нашего дома и мы остались без крова. Одно лето нам пришлось жить на улице, словно бродягам. Будущее наше всегда было беспросветно. Такой и была моя семья.

– Как же вы сумели поступить в университет? – поинтересовалась Мадлен.

– Чтобы заработать хоть какие-то гроши, я с детства бродил по улицам города в поисках любой работы. Каждый раз проходя мимо университета, я замирал, глядя на его величие. Я смотрел на студентов, что входят в эти двери, и мечтал однажды встать с ними в один ряд. Но то было немыслимо: в университет принимали лишь детей аристократов. Такого, как я, не пускали даже на порог.

– Но вы не просто закончили этот университет, но и стали одним из его преподавателей. Как вам это удалось?

Валентин тяжело вздохнул, в его глазах мелькнула печаль.

– А здесь и начинается моя история. Сейчас я поведаю вам о том, чего должен стыдиться. Но, поверьте, я всю свою жизнь прожил с убеждением, что поступил верно. Я ни о чем не жалею и не желал бы менять того, что кто-то совершил. Будучи юнцом, я как-то отправился в лес, чтобы отыскать крепкие деревья, которые можно было бы использовать для строительства. Зайдя в чащу, я вдруг наткнулся на каменную статую, одиноко стоявшую у входа в грот. Её раздвоенное лицо напугало меня. Я хотел уйти, но услышал голос, что звучал у меня в голове. Статуя звала меня, обещая исполнить любое желание.

«Абраксас…» – догадалась Мадлен.

– И вы поверили?

– Да! – без тени смущения ответил профессор. – Упав на колени, я начал молить об исполнении своей мечты. А желал я одного – изменить свою жизнь, стать студентом, постигать науку. И ОН услышал меня. В тот же день мои родители трагически скончались, попав под колёса чьей-то телеги. А следующим утром через Пуатье проезжал знатнейший аристократ. Он увидел меня, сироту, и взял с собой, позже назвав сыном. Я знаю, то было навеяно волшебной статуей, но тогда меня это не волновало. Моя жизнь изменилась. Я был сыт, одет и обут. А вскоре меня зачислили в университет Пуатье.

После его окончания я стал преподавателем, зажил той жизнью, о которой всегда мечтал.

– Абраксас исполнил ваше желание. Но что он попросил взамен? Какова была цена его дара?

– Там в лесу, говоря со мной, голос сказал: «Однажды я заберу твою память, то будет расплатой».

«Память? Ну конечно. Что может быть важнее для человека науки, чем все накопленные им знания? Их и хотел забрать Абраксас», – поняла Мадлен.

– Всю свою жизнь я помнил о долге перед Абраксасом, – продолжал профессор. – Сначала цена его