– А ты не знаешь?

– А ты не отвечай вопросом на вопрос.

– Я сказала, что ты думаешь, что я не хочу.

– А она…

– А она сказала, что только я в этом виновата.

– А ты…

– А я думаю, что она права.

– А вот это уже серьезно. Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего. Забудь.

– Ну уж нет. Говори, раз начала.

– Ну хорошо. Это трудно объяснить, но… Мне кажется, что ты слишком носишься со мной. Все это ангельское терпение и целомудренность, и столько внимания. Мне нравится, очень нравится, но. Я от этого чувствую себя виноватой. Как будто я тебе должна и с каждым разом все больше и больше. И я чувствую себя как в той игре, когда на лбу слово, и его все видят, кроме тебя, а ты должен угадать и я раз за разом не угадываю, а ты пожимаешь плечами и ждешь – попробуем еще раз, но я все равно переживаю, что я такая глупая.

Я закончила свою сумбурную речь и смотрела на Лукаса, пытаясь прочесть по его глазам реакцию, но, как обычно, не могла. Он внимательно смотрел на меня и, кажется, не сердился, а потом он заговорил, но совсем не о том, что я предполагала.

– Ты слишком много читаешь.

– А? Что? При чем тут вообще это?

– Ты молодая, красивая, умная девушка из благополучной полной семьи, у тебя есть два старших брата, не чаявших в тебе души все твое детство и родители, сдувающие с тебя пылинки. Перед твоими глазами постоянно находился – и находится! – пример замечательных гармоничных отношений двух любящих взрослых людей, но тем не менее ты умудрилась влезть на полгода в мучительные тягомотные токсичные отношения, а когда тебе на блюдечке принесли нормальные, здоровые – ты вертишь носом, и говоришь, что это как раз ненормально. Никакой иной этому причины, кроме как злоупотребление литературными произведениями романтичного характера, я найти не могу. Что тебе не дает покоя? Грозовой перевал? Джен Эйр? Гордость и предубеждение? Анжелика, маркиза ангелов?

Лукас не сердился. Он был зол. Я еще не видела его таким злым. Его слова были жесткими и ранили тем сильнее, что увы, были правдой. Я действительно рисовала свою жизнь не по реальным образцам, но по книжным, ведь в книгах, как правило, жизнь протекала более насыщенно, чем в реальном мире. По моим щекам побежали слезы, но Лукаса они не тронули. Он разглядывал меня как мелкую букашку, случайно заползшую ему за воротник, и теперь я ясно читала по его лицу – на нем было написано презрение.

– Уходи, Ева. Я думаю, тебе пора домой.

Заливаясь слезами, я встала и медленно пошла к двери, каждую секунду надеясь, что он меня остановит, но Локи молчал. Я хотела гордо выйти, но в последнюю секунду не выдержала:

– Мы еще увидимся?

– А зачем? Если ты не наслаждаешься моментами, а записываешь их на вексель, зачем тебе это нужно? Хочешь отдать долг? Я тебе прощаю. Можешь списать все мои ласки и поцелуи с балансового учета!

– Лукас, все совсем не так…

– Бога ради, Ева, я не злой и терпеливый человек, но больше всего мне хочется тебя сейчас задушить. Уходи.

– Локи…

– Прочь! – рявкнул он и стукнул по столу с такой силой, что зазвенели стаканы.

Пятясь назад, я вышла за дверь, потом развернулась и побежала что было сил. Хватило меня ненадолго: скоро в боку закололо, и я начала хватать ртом воздух. Так я дошла до дома: запыхавшаяся, с опухшим лицом и красными глазами, и растрепанными волосами. Больше всего я мечтала, чтобы дома никого не оказалось, но родители были в гостиной. Нацепив на нос очки, папа решал кроссворд, а мама что-то строчила на машинке. Уютно фоном бормотал телевизор и от вида этой идиллии я громко всхлипнула. Увидев меня, Элена округлила глаза, а папа резко вскочил:

– Что случилось?

Я помотала головой: – Ничего. Я пойду к себе., – но отец удержал меня за руку:

– Нет, стой! Как это ничего! Я же вижу, ты плакала! Это Лукас тебя обидел? Я откручу ему голову, я убью его, я его … Это он, да? Он тебя обидел?

– Нет, не так! Ты все не так понял! Вы ничего не понимаете, вообще ничего! – я вырвалась и побежала наверх, завывая и громко топая ногами. Рухнула на кровать, схватила подушку и стала снова давить из себя рыдания, но поняла, что слез больше нет. Сбросила обувь, не раздеваясь, залезла под одеяло и свернулась калачиком.

Время тянулось ужасно медленно. Страдать о любви оказалось невыносимо томительным делом, и я действительно на этот раз не совсем понимала претензии Лукаса. Я ну ни капельки не чувствовала себя виноватой, но понимала, что действительно его задела. Я попыталась поставить себя на его место –так всегда советовали в книгах – но у меня ничего не получилось. Думать о чужих чувствах оказалось ужасно трудно и скоро я зашла в тупик. Когда в дверь тихонько постучали, я была даже рада.

Мама заглянула:

– Можно?

– Отправили на разведку?

– Вызвалась добровольцем, – хмыкнула Элена и плюхнулась на кровать. – Подвинь свой прекрасный зад, дай лечь.

Мы устроились рядышком и какое-то время помолчали.

– Лукас не трогал меня.

– Знаю.

– Откуда?

– Это трудно объяснить. Просто видно и все. И ты будешь понимать такие вещи, когда станешь постарше и у тебя будут свои дети.

– Ну не знаю, – с сомнением протянула я. –Вот папе же ничего не видно. Вдруг я в него.

Элена хмыкнула.

– Папа просто переживает, потому что ты его любимая дочка. Ну и ревнует, само собой. Думаешь, он бы разрешил тебе встречаться с парнем на 9 лет старше, если бы сомневался в его надежности?

– Так, значит, поэтому… -начала было я, но вспомнив, с кем разговариваю, заткнулась. Но мама и так поняла.

– Наверняка Джек выдал ему пару отцовских наставлений. Но я уверена, что Лукас медлит не только поэтому, а еще потому, что хочет быть уверенным на сто процентов, что ты хочешь этого также, как и он.

– Мама!

Элена рассмеялась и чмокнула меня в нос.

– Когда я была в твоем возрасте, я мечтала с кем-нибудь поговорить о том, что происходит со мной, моим телом и моими ощущениями. Но у меня не было никого: ни мамы, ни подруги. Я обещала себе, что у моей дочери не будет таких проблем, но не учла, что ты просто не захочешь обсуждать со мной вопросы секса. Ведь не хочешь, так?

Я скорчила ужасающую гримасу и покачала головой.

– Ты не обидишься?

– Нет. Ну если только самую малость. Ладно, да, но я смогу это пережить. Тебе ведь есть с кем поговорить, если понадобится?

– Эээ… Да.

– С Фрэн?

– Да.

– А с Лукасом?

– Что?

– С ним ты говоришь на эту тему?