запись темы. Потом так же в записи я получаю упражнения, чтобы сделать их на уроке. Оставляю на столике и выхожу.

— То есть ты ни с кем не общаешься?

— А разве это необходимо? — пожала плечами Ниса. — Вот с вами общаюсь. Господин Властитель заглядывает в течение дня, приносит вкусняшки. Но он почти никогда не разговаривает, торопится.

Я немного подвисла. Эмре проявлял внимание к этой девочке? При мне он о ней не упоминал, а на вопросы о Нисе отвечал буквально сквозь зубы.

— Хорошо, что вы перестали обзывать его Торстонсоном. Может, наш Стогалитский ледник и уцелеет. К нему почти не пускают, но вам Великий, наверняка, покажет это чудо природы… Только пожелайте. Вчера и сегодня господин даже на живого человека стал похож. А то был совсем твердый, с черными дырами вместо глаз.

— Я не заметила никакой разницы.

Постаралась скрыть растерянность. Но получилось плохо. Чуть было не буркнула, что это из-за приезда невесты. И тогда бы выдала себя с головой перед одиннадцатилетней девочкой… До чего ты докатилась, леди Браун.

— Вы больше не закрываетесь от него. Интересно, отчего это изменилось. Думаю, перепады магии и еще вчерашнее нападение. Вы два вечера подряд ко сну уже были полностью опустошены. Рада, что все закончилось хорошо и сегодня вас никто не атаковал… В нашем мире, можно сказать, удачный день.

В курсе ли Эмре, что наши с ним взаимоотношения можно вот так анализировать на уровне магобмена? Не факт, что Ниса трактовала его и мою реакции верно. Однако, если я уже стала мишенью, то занималась этим не она одна.

— А в чем особенность твоей расы, Ниса? Какая-то высокая чувствительность к магическим потокам? У меня почти нулевая. Это все из-за достихийной магии, — я замялась. — Хорошо могу считывать только эмоции, ну, и изменения в магресурсе у самых близких.

Девочка отложила тетрадь в сторону. На двух страницах, прежде чем она захлопнулась, я успела заметить рисунок одного и того же мальчика. Крупным планом, но в разных позах. На одном он сидел, подперев подбородок кулаком, а на другом — ожесточенно что-то чертил, почти опустив лицо на руки.

Мальчишка показался мне знакомым. Да у Нисы талант!

— Двардов вывели для того, чтобы служить незаметной защитой для повелителей, теряться среди других слуг, не бросаться в глаза, — неохотно признала девочка. — Но, как это часто бывает с искусственным оружием, что-то пошло не так. Мы привязывались не к тем и, следовательно, оберегали не тех… Значит, обрушивали всю силу гнева, рассчитанную на врагов трона, тоже не на тех.

Ниса говорила заученными фразами. Мне стало не по себе. Не исключено, что у нее ментальные блоки и своими вопросами я сделаю только хуже.

— Достаточно. Ты, главное, не волнуйся. Видел бы кто-то лицо моего папеньки, буржуа средней руки, когда я одним проклятьем подожгла три обоза с пухом.

— Это вы не переживайте. Для пришлых мой дар бесполезен. Во всяком случае, ни у кого не было возможности проверить. И… спокойной ночи! У вас в комнате господин ларг. Элежберта уже пять минут как почти не дышит.

Я не стала пугать девочку крепкими выражениями. Надо сделать осторожность новым девизом школы. Мы только за один день лишились половины семиклассников. Доктор Эстус божился, что через двое суток «все они будут в строю» — если не устроят побоище прямо в лазарете.

Крак, крак, крак, ларг, ларг, ларг… Как же я упустила из виду, что Эмре отвлечет только прямое попадание тяжелого небесного тела. Раз не успели с ужином, то его можно превратить в завтрак.

Глава 38

Канцлер сидел в моем любимом кресле и задумчиво вертел в руках последний сборник Бланко. Если бы я не злилась (ну, предположим!), то меня бы вывело из себя, что он явился ко мне практически в халате.

Эйдан избавился от светского наряда — короткой камизы, сюртука и брюк — и переоделся в галабию. Просторную, но бесстыже струящуюся по голому телу. Эту одежду можно было надеть и на улицу, но он выбрал тонкую, с глубоким вырезом. Да в ней спать хоть спать ложись…

Я старалась прятать глаза, но все равно упиралась в наполовину обнаженную мужскую грудь.

— Ты мог бы подежурить на балконе. Ночная свежесть, горячий мужчина… И выходить удобнее. Вниз и полетел… Эмре, крак с тобой, ты с головой дружишь? Я, что, мужской стриптиз заказывала?

По-моему, разговор у нас опять не получится. Ларг наслаждался моей растерянностью. Потягивал горький кофе с привкусом раскаленного песка и разве что грудными мышцами не поигрывал.

— Но я, наоборот, хотел бы входить… У тебя нет никакого представления о мужском танце, Ле-ти. То жалкое зрелище, что вы заказывали для девичника, для той девчонки с лошадиным лицом, это просто убого. Парни трясли задницами под музыку…

Это он про Белинду Свон, которую мы готовили к свадьбе с моим дорогим Мавериком… Нет, я уже привыкла к мысли, что ларг следил за мной все последние месяцы на Лондиниуме. И даже допускала, что это началось гораздо раньше… Сейчас меня напугало другое.

— Не вставай, Эмре, только сиди. Испарись, пожалуйста, прямо из этого кресла. Я больше не могу. Тебя в эти дни слишком много. Вначале я неплохо держалась, но уже на грани… Если не перестанешь, напишу Оливии, чтобы делали что угодно, но забрали меня отсюда, — к своему ужасу, я принялась всхлипывать. Как же он меня достал. — Вроде бы у меня многое получается. Но бодаться с вашей системой, это как палкой отмахиваться от смерча в пустыне. И тут еще ты-ы-ы.

Неуловимое движение, и ларг сделал все по-своему. Сидящей в кресле оказалась я, а он переместился на пол и сложил голову мне на колени. И если бы только голову… Нет, не так. Колени упирались ему в грудь, а его нос уехал мне в живот.

Разумеется, его галабия разъехалась еще больше. Единственное, в чем мне повезло, — дальше разреза распахнуться она уже не могла.

— Малыш, чем же я тебе мешаю? — на полном серьезе вопросил он. Очки он с меня снял, потому что стекла тут же запотели. И сейчас весь великолепный ларг слегка размазался… Впрочем, недостаточно, чтобы превратиться в мутное пятно и больше меня не беспокоить.

— Ты убил повара. Казнил. Без суда и следствия. Это дикость, произвол, кошмар.

Сидеть, придавленной верхней половиной мужского тела, не очень удобно. Руки так и норовили слезть с подлокотников и зарыться ему в волосы. Тем более, Эмре из колюще-режущего одним махом