ее же словами. Лицо горело от боли. Вне себя от гнева, Эрцин закричала:

– Погоди, я расскажу все императрице! Пусть она нас рассудит.

Вэй Инло даже бровью не повела:

– Пожалуйста, рассказывай!

Ее уверенный тон удивил молодую женщину.

– Ну, погоди у меня! – в сердцах воскликнула Эрцин и убежала.

Проводив ее взглядом, Минъюй обеспокоенно повернулась к Вэй Инло:

– Инло…

– Ничего страшного. Пусть идет.

Повар-евнух как раз собирал посуду.

Императрица только что закончила трапезу. На дворе стояла жара, особого аппетита не было, поэтому к некоторым блюдам она даже не притронулась.

Госпожа взяла салфетку, вытерла губы и, опираясь на руку служанки, подошла к двери. Когда она открыла ее, то увидела коленопреклоненную фигуру.

– Госпожа! – заголосила Эрцин, увидев ее величество. – Госпожа, рассудите нас!

И она в красках рассказала о том, что произошло только что между ними с Вэй Инло. Она специально стояла на пороге, чтобы все во дворце могли видеть и слышать ее.

Императрица выслушала все с невозмутимым видом, затем посмотрела на двор, как будто оценивая, не стало ли там прохладнее. А затем предложила:

– Пойдем ко мне в спальню. Слуги, позовите сюда Вэй Инло.

– Да!

Эрцин возликовала в душе, думая, что теперь ей удастся поквитаться.

Когда они вошли, императрица присела на краешек стола и взяла пиалу с чаем. Эрцин встала на колени перед ней, а сама потихоньку посматривала на двери.

Вошла Вэй Инло:

– Госпожа, вы звали меня?

– Инло, как бы то ни было, Эрцин пришла сюда раньше тебя, поэтому не надо позорить ее перед другими.

– Слушаюсь, госпожа, – покорно ответила девушка.

– Иди сюда и сделай мне массаж!

– Хорошо, госпожа!

Эрцин так и стояла на коленях, ожидая какой-то развязки, но больше ничего не происходило.

Она подняла голову и посмотрела на ее величество с недоумением. Неужели это всё? Она столько времени простояла на коленях, плакала так, что все глаза покраснели, а Вэй Инло отделалась легким упреком?

Вэй Инло массировала ноги императрице. Она была так сосредоточена на своей работе, что как будто забыла о существовании Эрцин. Выражение лица императрицы то и дело менялось, по мере того как Вэй Инло разминала ее больные ноги, но оставалось добрым и благосклонным.

Почувствовав на себе взгляд служанки, она подняла голову и с улыбкой спросила:

– Как, ты еще здесь?

В этот момент Эрцин все поняла.

«Как бы то ни было, Эрцин пришла сюда раньше тебя, поэтому не надо позорить ее перед другими», – эта фраза была не критикой действий Вэй Инло, а порицанием ее самой!

Подтекст был понятен. Раз Эрцин покинула дворец, она больше не была главной среди служанок дворца Чанчунь. Это место заняла Вэй Инло.

Поэтому теперь Эрцин должна была выказывать ей почтение, а не стоять на коленях и устраивать сцены у всех на глазах.

А если копнуть еще глубже, выходило, что императрица просто-напросто не поверила ей.

Холодок пробежал по спине, и молодая женщина опустила голову:

– Слушаюсь, я ухожу.

Она степенно подошла к дверям и бросила еще один взгляд на Вэй Инло и императрицу: одна изо всех сил пыталась облегчить боль другой, а другая с обожанием смотрела на первую.

Отношения между ними были такими теплыми и близкими, что никто, включая Эрцин, не смог бы их испортить.

Ее словно окатили холодной водой.

«Вэй Инло права, дворец Чанчунь уже не тот, что прежде. И я уже не та Эрцин, которой была когда-то…»

Глава 101. Лекарство, помогающее зачать ребенка

Пусть императрица и приняла Эрцин обратно, но обращалась с ней довольно холодно, не проявляя особого расположения.

Это было неудивительно. Когда императрица больше всего нуждалась в помощи, Эрцин без малейших колебаний покинула дворец и вышла замуж. А сейчас, когда ей самой потребовалась помощь, она вернулась во дворец. Разве императрица могла относиться к ней по-старому?

«Что же делать? – думала Эрцин, расчесывая волосы. – Как заставить императрицу вновь доверять мне?»

– Госпожа! – закричала Минъюй, вбегая в покои императрицы. Она выглядела очень взволнованной. – Супруга Чунь родила! Шестой принц такой пухленький, такой миленький. Вдовствующей императрице он так понравился, что она лично дала ему имя – Юнжун.

Императрица была ошарашена новостью, но виду не подала. Подумав, она сказала с улыбкой:

– Жун означает «звон нефритовых подвесок». Вдовствующей императрице наверняка понравился этот малыш!

– Госпожа! – с обидой произнесла Минъюй. – Супруга Чунь раньше так часто бывала во дворце Чанчунь, но после вашей болезни она перестала приходить. А теперь дворец Чанчунь последним узнаёт такую важную новость! Эта женщина…

– Минъюй, придержи язык! – одернула ее, нахмурившись, императрица.

Та собралась было возразить, но Вэй Инло вмешалась:

– Супруга Чунь пришла!

Звеня подвесками и серьгами, во дворец Чанчунь вошла супруга Чунь в сопровождении Юйху. Ее тело утратило после родов былую стройность, а лицо, лишившееся девичьей свежести, приобрело красоту зрелой женщины, отчего она стала еще привлекательней.

Поклонившись императрице, супруга Чунь произнесла:

– Приветствую госпожу императрицу!

Императрица не помнила прошлых обид. Хотя супруга Чунь редко приходила к ней, когда она лежала в беспамятстве, она была искренне рада видеть подругу. С трудом переступая больными ногами, она подошла к супруге Чунь и подняла ее:

– Не надо лишних церемоний, ты только что родила, присаживайся!

Супруга Чунь улыбнулась и охотно воспользовалась ее предложением.

– Я так благодарна госпоже императрице за заботу! Вы так добры и великодушны, мне не следует проявлять неуважение! Госпожа заведует гаремом, я должна была первой сообщить вам о своей беременности…

Не успела она договорить, как ей на помощь пришла Юйху:

– Госпожа императрица, не вините мою госпожу. Она внезапно потеряла сознание, а когда пригласили императорского лекаря, стало известно о беременности. Мы хотели сразу сказать вам, но хозяйка слегла и долгое время была прикована к постели…

Выслушав служанку, императрица ничего не сказала, а Минъюй лишь хмыкнула.

Даже Вэй Инло была возмущена: неужели за девять месяцев супруга Чунь не нашла возможности зайти во дворец Чанчунь? Вряд ли она пролежала все это время в постели.

Императрица же очень беспокоилась о Чунь все это время, регулярно посылала людей осведомиться о ее здоровье. Каждый раз ей сообщали, что супруга Чунь то катается на лодке с императором, то вместе с его величеством играет на цине в императорском саду, иными словами, ведет беззаботную и праздную жизнь. Но когда ее звали во дворец Чанчунь, у нее сразу же начиналось недомогание.

Какой бы долгой ни была дружба и какими бы близкими ни были отношения, они вряд ли бы выдержали такое пренебрежение.

Заметив, что Минъюй собирается что-то сказать, императрица подала ей знак молчать и, погладив подругу по руке, произнесла:

– Супруга Чунь, не надо волноваться, я всегда знала о твоих добрых намерениях. У тебя слабое здоровье, не нужно слишком часто приходить во дворец Чанчунь, лучше проводи больше времени с Юнжуном.

Поговорив еще немного с императрицей, супруга Чунь под предлогом того, что нужно возвращаться к новорожденному сыну, откланялась и ушла.

Глядя вслед супруге Чунь, Минъюй с презрением заявила:

– Она знает, что императрица все еще переживает из-за