блюда на деревянный поднос, Вэй Инло понесла их в покои императрицы.

Хунли искоса посмотрел на нее, а затем похлопал супругу по руке и сказал:

– Ты сегодня устала, поешь и ложись спать пораньше.

Помолчав, он обратился к Ли Юю:

– Сегодня я буду ночевать во дворце Чанчунь.

Лицо императрицы было по-прежнему бледным, но глаза блестели ярче звезд. Рядом с ней была расстелена пеленка, на которой лежал новорожденный младенец. Императрица неотрывно смотрела на него.

Услышав слова императора, она подняла голову и с улыбкой сказала:

– Ночью прохладно и ветрено, а император выпил. Если он пойдет к себе в павильон Янсинь, то наверняка простудится… Эрцин, проводи его величество в восточный флигель.

– Слушаюсь!

Та опустила голову и почтительно проследовала к выходу. Но вдруг обернулась и с вызовом посмотрела на оставшихся в комнате.

= Ночь, восточный флигель =

Ли Юй пошел справить нужду. После того как он стал евнухом, единственной серьезной проблемой для него было сходить в туалет так, чтобы не пролить ничего на себя. Когда он шел обратно, из восточного флигеля до него донесся чарующий и заискивающий женский голосок:

– Ваше величество!

Нахмурившись, Ли Юй позвал молодого евнуха, стоявшего на страже у входа в императорскую спальню, и спросил:

– Кто только что вошел?

– Одна из дворцовых служанок, – тихо ответил евнух. – Принесла бульон, снимающий опьянение.

В этот момент из комнаты донесся звук рвущегося шелка. Молодой евнух хотел зайти посмотреть, в чем дело, но Ли Юй дал ему затрещину.

– Куда ты лезешь? Если его величество решил кого-то облагодетельствовать, то это ее счастье! Если тебе дорога твоя голова, меньше смотри и меньше спрашивай!

Молодой евнух втянул голову в плечи и не посмел ничего возразить.

Хмыкнув, Ли Юй зажал локтем метелку для пыли и встал у двери, чтобы охранять покои, рассуждая про себя: «Что за порядки в этом дворце Чанчунь? Императрица только родила, а одна из ее служанок уже лезет в постель к императору. Даже не знаю, что это: наглость или хитрость…»

Ночь прошла незаметно. Как только забрезжил рассвет, дверь императорской спальни со скрипом отворилась, и из нее вышла девушка со скорбным выражением лица.

Евнух Ли взглянул на нее и вздрогнул от неожиданности.

Она была хороша собой и изящна, но это не имело значения. Это была супруга Фуча Фухэна!

Руки и ноги Ли вмиг похолодели. Когда молодая госпожа скрылась из виду, он направился в восточный флигель. Ноги его стали свинцово тяжелыми. Когда евнух вошел в спальню, все его сомнения рассеялись.

Постель была измята, а в комнате ощущалась особая атмосфера, которая всегда возникает, когда страстные любовники остаются наедине. Хунли сидел на кровати в одном белье и хмуро смотрел на вошедшего.

– Ваше величество… – прошептал Ли Юй, собираясь упасть на колени. Но в следующий миг прямо ему в лицо прилетел сапог.

– Убирайся! – в гневе крикнул император.

Словно почувствовав что-то, Эрцин, шедшая обратно во дворец, вдруг остановилась и оглянулась. На ее лице не было ни тени смущения и стыда. Она улыбнулась. Эта улыбка была полна искренней радости.

Она вспомнила, что говорил ей Фухэн: «Хитара Эрцин! В моих глазах ты никогда не будешь лучше Вэй Инло! Твои порочность и злоба вызывают у меня отвращение!» Продолжая улыбаться, она подумала: «Фухэн, это ты толкнул меня на этот шаг! Ты заставил меня отчаянно страдать! Теперь я заставлю тебя испытать такие же муки!»

Глава 105. Счастливая весть

На другой день Минъюй было приказано навести порядок в восточном флигеле.

В дверях она столкнулась с Хупо. Служанка несла охапку постельного белья. Лицо ее выражало одновременно смущение и недоумение.

– Что ты делаешь? Почему прячешься, как воришка?

Хупо плотнее прижала к себе ворох постельного белья и, опустив голову, ответила:

– Император вчера выпил много, его всю ночь тошнило, вся спальня испачкана. Евнух Ли велел мне срочно навести порядок!

– Неужели? – Взгляд Минъюй упал на край простыни, где отчетливо виднелось кровавое пятно. По форме оно напоминало женское нижнее белье.

Минъюй подумала, что ей показалось. И как раз в этот момент ее кто-то окликнул.

– Минъюй! – Эрцин коснулась ее плеча. – Я покидаю дворец, поэтому пришла проститься.

– Почему так неожиданно?

– Фухэн вернулся в столицу, мне неудобно оставаться здесь! – со вздохом объяснила Эрцин. – Когда я уйду, заботься об императрице как следует!

– А то я прям не знаю, как мне заботиться об императрице! – съязвила старшая.

Эрцин улыбнулась и ничего не ответила. Обменявшись со служанкой еще несколькими фразами, она развернулась и ушла.

Хупо, само собой, уже и след простыл.

Минъюй отправилась в чайную комнату. Ей нужно было с кем-то поделиться своими мыслями, и лучше всего для этого подходил лишь один человек.

– Инло!

На большом огне дымился горшочек с лекарством. Вэй Инло стояла рядом, помахивая веером. В воздухе висел густой запах каких-то снадобий.

– Что случилось?

Поколебавшись, Минъюй нерешительно произнесла:

– Сегодня ночью его величество ночевал в восточном флигеле и, похоже, облагодетельствовал какую-то из служанок.

Рука с веером застыла.

Императрица только родила, а император в эту же ночь вступил в связь со служанкой! Неужели он не мог выбрать другое место и другое время?

Еще недавно она была готова изменить свое мнение о Хунли, но после таких новостей ее прежнее предубеждение усилилось. Крепко сжав ручку веера, Вэй Инло бесстрастно ответила:

– Мы же во дворце Чанчунь! Если бы императору приглянулась служанка, неужели он не сказал бы об этом госпоже? Даже если это так, служанка уже сегодня подала бы прошение о повышении статуса!

Минъюй оторопело посмотрела на Вэй Инло:

– Ты права, однако… Ладно, возможно, я что-то напутала.

Не сговариваясь, девушки решили сохранить это происшествие в тайне.

Их госпоже и так пришлось несладко, совсем необязательно было еще больше ее расстраивать. Что касается этой нахалки, то… лучше бы Минъюй ошиблась. Но если девушка права, то они рано или поздно отыщут ее и объяснят, как можно поступать и как нельзя.

В чайной комнате повисла гнетущая тишина. Вдруг Инло воскликнула:

– Чуть не забыла! Только что императрица сказала, что император уже дал имя седьмому принцу.

– Да? И какое же?

– Юнцун.

Юнцун… Юнцун… Минъюй задумалась. И вдруг подпрыгнула от радости.

– Ты знаешь, что означает «цун»? – возбужденно спросила она.

Конечно же, Вэй Инло знала, но покачала головой, чтобы дать Минъюй возможность объяснить.

– Цун – это ритуальная утварь в храмах предков, – приплясывая от радости, пояснила Минъюй. – Это значит, что у императора есть намерение оставить трон седьмому принцу.

– Не сглазь! – Вэй Инло веером прикрыла рот приятельницы.

Минъюй не унималась:

– А что, разве не так? В имени шестого принца есть иероглиф «жун», что означает «звон нефритовых подвесок», а у седьмого принца в имени «утварь из храма предков». Сразу ясно, кто из них важнее!

Инло сурово посмотрела на нее.

– Да, да. Я сейчас готовлю лекарство, иди хвастайся в другом месте!

Минъюй хотела разделить с ней свою радость, но, видя такое безразличие, надулась и обиженно произнесла:

– Почему ты не радуешься?

– А чему радоваться? – грустно ответила