В первых главах книги Стокера граф Дракула приобретает в Лондоне недвижимость. Молодой адвокат отправляется в Трансильванию, чтобы завершить сделку, и обнаруживает там признаки того, что Дракула изо всех сил старался усовершенствовать свой английский. Библиотека замка полна книг по британской истории и географии, и Дракула внимательно изучал даже расписания поездов. Вероятно, он планировал осесть в Британии навсегда. Таким образом, роман по мере развертывания повествования подпитывал страх не только перед заразой, но и перед иммиграцией.

Избегание чужаков, иммигрантов, людей, лишенных конечностей, или людей с отметинами на лицах является древней тактикой предупреждения заболеваний. Именно это питало устойчивую веру в то, что болезнь – это отличительная черта тех, кого мы определяем понятием «другие». Сифилис, пишет Сонтаг, «был “французской оспой” для англичан, morbus Germanicus для парижан, неаполитанской болезнью для флорентийцев и китайской болезнью для японцев». Такое слияние инаковости с болезнью является, по мнению некоторых исследователей, запечатленным в наших мозгах. Эволюционные психологи описывают особую «поведенческую иммунную систему», которая делает нас настороженными и чувствительными в отношении физических различий или поведенческих особенностей других людей.

Активность нашей поведенческой иммунной системы может быть легко запущена людьми, которые на самом деле не представляют для нас никакой опасности. Мы можем испытывать болезненное отвращение к людям, физически отличным от нас, например к людям, страдающим ожирением или заметной инвалидностью, мы можем испытывать такую же антипатию к людям с иными культурными особенностями, например к иммигрантам или геям. Американская медицинская ассоциация недавно опубликовала наблюдение, согласно которому запрет на сдачу донорской крови гомосексуалистами, введенный в 1983 году, уже давно перестал быть мерой медицинской предосторожности и превратился в орудие обычной дискриминации. Наша склонность к предрассудкам и предубеждениям возрастает, когда мы становимся особенно уязвимыми или когда нам грозит заболевание. Например, в одном исследовании было показано, что на ранних стадиях беременности женщины становятся более склонными к ксенофобии. Чем более уязвимыми мы себя чувствуем, тем мельче становится наше мышление.

Осенью 2009 года, в разгар пандемии гриппа H1N1, группа ученых приступила к исследованию, призванному проверить гипотезу о том, что люди, чувствующие себя защищенными, проявляют меньшую склонность к предрассудкам. Испытуемые были разделены на две группы: группу вакцинированных и группу невакцинированных. После того как обеим группам предложили прочитать статью, преувеличивающую опасность гриппа, представители вакцинированной группы выказывали меньшее предубеждение по отношению к иммигрантам, чем представители группы непривитых.

Исследователи на этом не остановились и решили изучить вопрос о том, как манипуляции с пониманием вакцинированными сути прививок могут влиять на склонность к предрассудкам и предубеждениям. Было показано, что описание вакцинации как заражения, так как «вакцинация от сезонного гриппа предусматривает введение людям вируса сезонного гриппа», может усилить склонность к предубеждениям у людей, озабоченных возможностью заболеть; в то же время описание вакцинации как защитного мероприятия, «поскольку вакцинация от сезонного гриппа защищает людей от вируса сезонного гриппа», усиления предубеждений не вызывает. После проведения еще одного исследования, в ходе которого испытуемым предлагали регулярно мыть руки, ученые выдали свое заключение о закономерности, общей для всех трех исследований: «Грамотное предупреждение и лечение таких физических болезней, как грипп, можно использовать также и для лечения таких социальных недугов, как предрассудки».

Я сомневаюсь, что мы сможем избавиться от предрассудков путем вакцинаций или мытья рук. Всегда найдутся болезни, от которых мы не сможем защититься, а эти болезни будут искушать нас проецировать наши страхи на других людей. Но я считаю, что есть причины для вакцинации, и эти причины выходят далеко за рамки медицинской целесообразности.

* * *

В греческой мифологии Нарцисс был красивым охотником, которого не трогала любовь других. Нимфа Эхо преследовала его по лесам, взывала к нему, но он отверг ее притязания, и она бродила в одиночестве по лесам, пока не превратилась в слабый бесплотный голос, откликавшийся на чужие голоса в лесу. Бог мести наказал Нарцисса за жестокость; он привел красавца к пруду, и Нарцисс, увидев в воде свое отражение, влюбился в него. От жалости к себе Нарцисс умер, не в силах оторвать взгляд от своего отражения.

Картина, изображающая Нарцисса на берегу пруда, была помещена на обложке одного из номеров журнала Science за 2002 год; это был номер, посвященный теме: «Отражение своей самости: иммунитет и не только». Концепция самости или «своего» является основополагающей в научной иммунологии; в иммунологии господствует представление о том, что иммунная система должна отличать свое от не-своего, а затем либо удалять не-свое, либо отграничивать его защитным барьером. Во вступлении к номеру приводится изложение мифа о Нарциссе как о метафоре важности распознавать собственную самость, распознавать свое. Но более очевидное толкование мифа – это представление о нем как о предостерегающей сказке о том, что может случиться, если слишком увлечься собой и разучиться ценить красоту других.

Я нахожу термин «не-свое», «не-сам» весьма туманным и до смешного уклончивым. Так же как «не-мертвец» означает некое существо, находящееся между царствами живых и мертвых, так и термин «не-свое» кажется обозначением чего-то промежуточного между «собой» и «другим». «Не-свое», как мне думается, – это очень удачное описание условия существования человека. Если даже посчитать абсолютное число клеток, содержащихся в человеческом организме, то выяснится, что в нас больше не-своего, чем своего. Инопланетянин, смотрящий на нас из космоса, саркастически замечает один иммунолог, может с полным правом сказать, что мы, люди, являем собой просто вместилище и транспортное средство для микробов. Но мы пользуемся ими не в меньшей степени, чем они нами. Они помогают нашему пищеварению, синтезируют для нас витамины и препятствуют росту вредных болезнетворных бактерий. Учитывая то, насколько сильно мы от них зависим, мы не должны, и это не подлежит сомнению, считать их «другими».

Беременность, которая спутала мое личное понимание разницы между своим и не-своим, также долго заставляла иммунологов ломать голову. Почему организм женщины «терпит» не-свое внутри себя, оставалось загадкой на протяжении большей части двадцатого века. В восьмидесятые годы появилась одна эксцентричная теория, согласно которой сам половой акт служит своего рода прививкой, так как во время соития происходит впрыскивание спермы в матку, что эффективно вакцинирует женщину, организм которой в результате не воспринимает плод как угрозу. Эта теория была оставлена в пользу идеи о том, что плод не становится частью материнского организма, он просто находится в нем, отгороженный защитным барьером, как, например, микробы, обитающие в кишках и легких матери. Дальнейшее развитие этой гипотезы привело к представлению о том, что микробы и плод находят в теле безопасную гавань, потому что организм не видит в них опасности.