— О, точно. Извините. — Стремительно трезвея, Эгор кое-какнатянул свои узкие джинсы и балахон.

— «Праздник кончился. Добрые люди второпях надеваюткальсоны», — грустно продекламировал клоун.

— Ну что, доволен, котяра? Не можешь видеть, когда кому-тохорошо? Испортил веселье? — спросил одетый Эгор. — Рассказывай, чего твоейбабочке приспичило?

Из бассейна выпрыгнула Мания, на секунду обняла Эгора сзади,прижавшись к нему всем телом, и сразу отпрыгнула, испугавшись то ли своегопорыва, то ли непонятных зверьков — смеси обиды и недоумения. Они были похожина гибрид ехидны с голой кошкой, на длинных, словно надломленных, птичьихножках и скатывались с Эгора вместе с хмелем.

— Ну, я весь внимание, — сказал Эгор, вопросительно глядя наКота, который встал в позу, готовясь произнести речь, и выдерживая паузу, какобычно нервно поправляя очки.

Паузы хватило Мании, чтобы натянуть шорты, клоуну — чтобыпустить слюну, подглядывая за ней, а Эгору — чтобы окончательно протрезветь иразозлиться. Внезапная темнота, накрывшая площадь шапкой-невидимкой, разрядилаатмосферу. Будто огромная черная туча закрыла сияющую цветомузыку зажженногоЭгором неба. Тусовка в бассейне замерла в ожидании, и как только черная тучаобрушилась на площадь тысячами фрагментов-бабочек, куклы, не одеваясь,бросились бежать прочь. Все пространство вокруг фонтана шелестело крыльями, словнобархатная душа ночи ожила, спустилась с неба и порхала вокруг Эгора. Траурницы,бражники, мертвые головы… Кроме них, вокруг ничего не было видно.

— Эй, кто девчонок заказывал на вечеринку? Эгор, не ты?Путана, путана, путана — ночная бабочка, но кто же виноват? — пропел невидимыйв бабочном роении Тик-Так.

— Опять пошлишь ты, красный недоумок, — услышал Эгорзнакомый гипнотический, чуть скрежещущий голос.

Вмиг на площади снова стало светло. На пылающее разноцветноенебо всходило солнце, фрейлины королевы сели на площадь, образовав широкийкруг, в центре которого зависла Маргит, вперив зеленые глаза в Эгора и трепеща,как квадратный черный флаг.

— Приветствую тебя, мой юный Эмобой! Как утренние воды, непрохладны? Я слышала, тебя поздравить можно, всех ты победил? Огонь в душе излобу в сердце в воде фонтана ты надежно дотушил? Я знаю, добрая душа, тыподарил желанье снова жить своей подружке. Что ж, ты — дитя, и я не будуотбирать твои игрушки. Мне главное, чтоб ты со мною был и телом, и душой. Черездва дня сольемся мы с тобою. Пока же ты играй в игру свою! Вот только всевокруг крушить не надо, не мной и не тобой небес порядок заведен. Здесь Эмомир,не станет он ни раем и ни адом, оставим все как есть. Согласен, Эмобой?

— Согласен, — сказал Эгор, снова глядя в рот Королеве.

— Так небо потуши. К чему пожар? Остыла вечеринка.

— Так в этом весь прикол? Фигня делов. — Эгор хлопнул владоши, и небо стало привычно розовым.

— К чему нам этот штиль, и пафосный, и скучный. Нам в рифмуговорить с Эгором — западло. — Клоун поскакал немного на одной ноге. — Кстати,приходить на мальчишник — дурная примета.

— Дурной приметой звали меня в детстве, шут, — злоогрызнулась Маргит. — С тобой потом, сейчас дела не ждут. Я здесь по делу,очень срочному притом. В нем не помогут даже бабочки с Котом. К одной знакомойнашей общей смерть пришла, не без ее, надо сказать, стараний. И я сама б ее,конечно же, спасла, но, к сожаленью, это в области мечтаний. Ведь усыплять —моя стезя, а разбудить — совсем другую силу надо. Мужскую, добрую. Нам нужентут герой. Пришла пора спасти еще одну подругу, ты помнишь Маргариту, Эмобой?

— Ритку? Риту Белоглазову?

— Да. Она накушалась колес. Снотворного в себя премногозакатила.

— Вот дура! Господи! Зачем?

— Она во всем винит себя. Она же познакомила вас с Кити.Тебя она любила очень. И Кити, свою лучшую подругу. Друг к другу ревновала вас.Могла б давно разрушить ваш союз. Но потерять обоих вас боялась. Теперь обоихпотеряла навсегда. Одна ушла в себя, другой — в сырую землю. Не выдержаласлабая душа своих же обвинений. В Эмомире проще с этим, здесь можешь ты убитьсомнения и боль и с чувствами всегда своими разобраться.

— Она еще жива? — спросил Эгор.

— Жива и будет жить, если проснется не позже чем через час.Не хочешь попытаться разбудить ее?

— Хочу.

— А что за трогательная забота о какой-то психованной бабе?— встрял в беседу клоун. — Откуда вдруг такой гуманизм у высшего существа иоткуда, о Королева, вы вообще знаете об этой Рите, ее мыслях и делах?

— И правда, Королева, откуда знаете вы Риту?

— Эгор, случилось так, что в этой, прошлой, будущей ли жизния знаю все, что хоть касается тебя. Частично это здесь, — Маргит потряслакомиксом, с которым не расставалась никогда, — но большей частью здесь. — Онапоказала лапкой на свои фасетчатые глаза. — А с Ритой у меня давнишняякармическая связь, астрально связаны мы от ее рожденья. Она тебя и отобрала дляменя. Такая вот история любви, — окончательно запутала Эгора королева, — онаодна из многочисленных моих проекций, что раскиданы в Реале, как ты — одна изчерт Егора Трушина, ты часть его души, его геройство, что с лихвою воплотилосьв этом мире. А Рита — часть моей души вселенской, ее один забытый закоулок, ноочень трогательный и родной. Так что, оставим умирать ее во сне?

— Нет. Я пойду и разбужу ее! Делов-то.

— Тогда вперед, карета подана!

— Эгор, подумай! Что-то очень гладко стелет Королева! —шепнул на ухо верный клоун.

Но думать не пришлось — быстрые фрейлины подхватили Эгора вуже знакомое ему летучее кресло из собственных тел и унесли с площади, гдеостались ошарашенные Тик-Так, Кот и Мания, а также вполне довольная собойКоролева. Эгора перенесли в Спальный район. Было забавно спускаться сверху наплощадь, утыканную спичками фонарей и кукольными кроватями. Эмобоя мягкоуложили на розовое покрывало, головой на подушку, и для ускорения процессапогружения в чужой сон фрейлины укутали его сверху донизу легким, но плотнымодеялом из собственных тел. Эгор моментально провалился в тягучий и вязкий, какболотная трясина, сон самоубийцы.