— Нет, Эгор, это барбикенство, райончик, полный радости иудовольствий. Главное — не подавиться ими сразу, — сморщила физиономиюбезглазая кукла.

— Вообще-то я люблю веселье, — сказал Эгор, — а клоуну здесьсамое место. Не пойму, чего же он раньше сюда не сбежал?

Мания промолчала. Улица, по которой они шли, заканчиваласьбольшим шлагбаумом, на котором аршинными розово-черными буквами было написано:«Эмо-кидам вход строго запрещен».

— Смешно, — сказал Эгор. — Приколисты.

За шлагбаумом сиял огнями широкий проспект, по которомуразгуливали компании и парочки нарядных и вальяжных барбикенов. Розово-черные цветавсе равно преобладали в цветовой гамме района, а то, что показалосьразноцветьем привыкшему к двуцветному миру глазу Эгора, оказалось лишьдобавлением двух цветов: желтого и красного.

— Национальные цвета барбикенства, — сказала, поймав еговзгляд, Мания. — Золото — цвет достатка, красный — цвет плотских удовольствий.

Они уже совсем подошли к шлагбауму, когда увидели собак.Хотя, может быть, эти существа только походили на них, а скорее даже на гиен.Но поскольку они однозначно охраняли шлагбаум, в мозгу Эгора стереотипнопросигналило: «Собаки». Они не увидели их раньше, поскольку зверюгизамечательно мимикрировали под окружающую их красно-розово-черную среду. У нихв наличии имелось по две мерзкие лобастые башки с разверстыми розовыми пастями,усаженными желтыми зубами, и по три пары резвых кривых ног, на которых они навсех парах неслись к Эгору и Мании. Неслись, не издавая ни звука, лишь сосвистом рассекая воздух мускулистыми телами.

— Презрение и самодовольство, — выкрикнула, как пароль,кукла, но твари не обратили на это никакого внимания.

Эгор уже чувствовал их мерзкий мускусный запах, когда в немподнялась волна отвращения и ненависти, которая вырвалась из бойницы его глазаи вмиг раскатала незадачливых псов в пятнистые блины по мостовой. Блиновполучилось очень много, и от них поднимался вонючий пар. Мания вытерла рукойиспарину со лба Эгора и достала из своей сумки футболку «КС». Впервые Эгорувидел ее одетой сверху, но спрашивать ничего не стал. Все и так понятно. Унегостеприимного района существовали свои законы.

— Я думаю, Кот редкий гость в этих местах, сказал Эгор.

— Он здесь не был и не будет никогда, — сказала Мания. —Презрение и самодовольство — сторожевые псы района — питаются глупымиэмо-кидами, забредшими сюда, ну и злобой, глупостью, страхом и прочей дрянью,избытки которой Королева разрешает барбикенам им скармливать.

— А вдруг они сожрали Тик-Така? — испугался Эгор.

— Не думаю. Он существо не этого мира и вообще, по-моему,несъедобный.

— Да, думаешь? Как красный мухомор?

— Да, точно. Если он здесь, мы это быстро узнаем, — сказалаМания, и они вышли на широкий проспект, ярко освещенный нарядными фонарями инеоновой рекламой на домах.

И мостовые, и дома ничем не отличались от своих собратьев врайоне эмо-кидов, их просто нарядно украсили и подсветили яркими желтыми ирозовыми прожекторами. На проспекте шло гулянье. Из открытых дверейсупернавороченных иномарок последних моделей неслась веселая танцевальнаямузычка. Машины, припаркованные на обочине тротуара вплотную друг к другу, —это первое, что бросилось в глаза Эгору. Он очень любил машины, но еще ни разуне видел их в Эмомире. Такие блестящие красавицы, с узкими фарами-глазами икрутыми изгибами задов. Каплевидные болиды и роскошные кабриолеты — японки,немки и американки. Такие машины всегда вызывали у Егора белую зависть ижелание немедленно умчаться в дальние дали… Но что-то с ними было не так,какая-то болезненная ущербность чувствовалась в их статике. Ни одно авто недвигалось, и из каждого, надрываясь бум-бокс-басами, выливалась своя навязчиваямузыка. Из-за шума многочисленным парочкам и компаниям, гуляющим по проспекту ициркулирующим из одного увеселительного заведения в другое, говорить приходилосьочень громко, они почти кричали. Немудрено, что никто не обратил внимания насобачью бойню у шлагбаума. Эгор с интересом разглядывал барбикенов. Все они,без исключения, и парни и девушки, казались записными красавцами и красавицами,которые словно только что сошли с обложек гламурных журналов. Одеты только «откутюр». Проспект напоминал огромный подиум, где шел грандиозный показ: тысячисупермоделей демонстрировали друг другу достижения высокой моды, шумноприветствовали знакомых, демонстративно целовались и обнимались, танцевалирядом с машинами, сидели за столиками уличных кафе, потягивали пенные коктейличерез розовые трубочки, заваливали шумными компаниями в рестораны, толпились уклубов и даже занимались любовью в машинах.

— Вот это тусень! — восхитился Эгор, он на время забыл проТик-Така и залюбовался неожиданным бурлением жизни в центре города. — А чегомашины все стоят?

— Это просто большие модели, такие же пустые, как их вечномолодые супермодные хозяева. Они не ездят, да и куда им тут ездить.

— А как они их сюда дотолкали? Руками, что ли?

— Ну да, а как же еще?

— Круто.

Эгор прислонился к стене розового дома и принялся синтересом изучать местных жителей. Сначала они показались ему однозначносимпатичней эмо-кидов. Красивые, уверенные в себе девушки-секси и их элегантныеспутники вызывали симпатию. Потом Эгор стал вглядываться в лица этихпрожигателей жизни, не обращавших внимания на его колоритную фигуру. Все вродесмотрелось замечательно, но милые, ухоженные, прошедшие парикмахерские, макияж,пиявки и массаж лица несли в себе какую-то ущербность. Может быть, потому, чтовсе они нарочито, даже чуть зловеще улыбались, выставляя напоказ жемчуг зубов.Многие Барби и Кены украсили свои физиономии пирсингом из золота с драгоценнымикамнями и сверкали не только эмалью. А может быть, неловкость вызывали совсемчуть-чуть, но все-таки задранные носики отдыхающих и какая-то почти незаметнаямеханистичность их действий. Сквознячок усталой фальшивости гулял по проспекту.Но никаких отрицательных эмоций у Эгора не возникло.

— У них что, праздник какой-то? — спросил он у присевшейрядом с ним на корточки Мании.

— Нет, обычный вечер рабочего дня, переходящий в ночьразгула. Буратино был создан на радость людям, а барбикены — на радость себе. ВРеале сейчас утро, и на основных разломах, порталах или, как их здесь называют,«месторождениях» сейчас затишье. Ночью Кены добывают эмоции для королевы впорталах ночных клубов, театров, кинотеатров, цирка и несут Маргит, а от нееполучают тряпки и вещи, в том числе машины, чтоб хвастаться друг перед другом.Меняют чистые эмоции Реала на блестящее барахло.