Вероятно, она слишком много времени провела среди ученых и скелетов.

Герцог общался с людьми намного свободнее, то проявляя благосклонность, то становясь угрожающим. Общение с ним для гостей завершалось либо изысканными любезностями, либо его язвительными замечаниями, после которых жертва долго приходила в себя.

Он сразу бросался ей на помощь, если возникала необходимость, за что Александра была ему бесконечно признательна.

Как только позволили соображения вежливости, она улизнула в свою комнату и достала блокнот. Ей в голову пришла идея.

Свадьба будет через месяц. А значит, у нее есть тридцать ночей, чтобы лежать без сна и придумывать сценарии первой брачной ночи – один кошмарнее другого. В конечном итоге она лишится рассудка и выпрыгнет из окна башни, чтобы больше не думать об этом.

Самые неприятные обязанности – это Александра поняла уже давно – тяжелее ждать, чем выполнять. Кроме того, если она сможет контролировать ситуацию, возможно, пройти через нее будет не так трудно. Хочется верить, что если худшее останется позади, навязчивые страхи тоже пройдут.

Имея это в виду, она проскользнула поздно вечером в восточное крыло и вошла в спальню Редмейна. Здесь она намеревалась его дождаться – как палача на рассвете.

Поднявшись на цыпочки, она села на высокую кровать, установленную на каменном возвышении в центре комнаты. Странно, конечно, что передняя спинка кровати не упирается в стену. Покои герцога располагались в круглой башне: в них вела очень красивая винтовая лестница. Близость к камину казалась весьма уместной зимними ночами и во время штормов, а из двух огромных окон открывался захватывающий вид на море за Мейнмаут-Моор. Отсюда при лунном свете можно было разглядеть верхнюю часть руин крепости, стоящей за гребнем Тормунд-блафф.

Александра смотрела в окно, машинально перебирая кисточки шнура, которым кобальтовые занавески полога были привязаны к столбикам кровати. Она была рыжим пришельцем в синей комнате – синей, точнее, голубой, как его глаза. Или как кровь в их жилах, сделавшая их брак возможным.

Она стиснула руками свои записи, подавив инстинктивное желание бежать.

Ее воображение совсем разыгралось, сделав все звуки слишком громкими, а тени – опасными.

Сердце постоянно замирало и потом начинало неуверенно биться снова, в животе все переворачивалось. Она чувствовала себя привязанной к причалу легкой лодкой, вынужденной противостоять урагану.

И все равно Александра сможет это сделать. Она должна это сделать.

Надо только сосредоточиться. Тщательно продумать весь акт, чтобы она смогла избавиться от постоянной тревоги и, наконец, уснуть.

Герцог поцеловал ее, и это было… почти приятно. По крайней мере, до тех пор, пока он не попытался проникнуть языком в ее рот. Именно тогда мягкое тепло поцелуя исчезло под ледяными осколками воспоминаний.

Если удастся этого избежать, все будет хорошо. А если нет…

Что ж, ей есть чем занять свои мысли, пока он будет делать свое дело. Можно будет, к примеру, датировать гобелены на стенах, внимательно изучив нити и узоры. Или распределить по категориям артефакты, расставленные на столах, каминной полке, в шкафах и секретере.

Если все уловки окажутся тщетными, тогда она сможет закрыть глаза и размышлять о судьбах Англии.

Александра задумалась, какая поза будет максимально соблазнительной. Возможно, та, что она видели на картине «Венера Урбинская». Там женщина лежит на спине, чуть согнув колени, чтобы подчеркнуть изгиб бедра.

Или стоит встретить его стоя у столбика кровати, подняв руки вверх? Нет, пожалуй, не стоит.

Она легла на спину. Возможно, если она…

За дверью послышались шаги. У Александры перехватило дыхание.

А когда дверь распахнулась и появился Редмейн – его широкоплечая фигура полностью заполнила собой дверной проем, – она громко и совсем не элегантно закашлялась.

Пирс подбежал к ней и с тревогой спросил:

– Что случилось? Ты что-то проглотила?

Александра попыталась заговорить, но только сильнее закашлялась. Она схватила герцога за руку, и, не переставая кашлять, потащила его за собой к кровати.

Там она громко чихнула и продолжила кашлять.

Герцог смотрел на нее во все глаза.

– Что происходит? – наконец спросил он.

Часто моргая слезящимися глазами, она прохрипела:

– Не стоит беспокоиться. Я всего лишь подавилась.

– Чем?

Своим страхом.

– Собой. Ты меня испугал.

– Я испугал тебя?

Герцог нахмурился. Только тогда Александра заметила, что на нем нет галстука, сюртука и жилета, а рубашка расстегнута, так что видно ямочку на шее. Она вспомнила, каким он был на железнодорожной станции – промокший дикарь. Тогда она успела заметить волоски, покрывающие его грудь. Их было видно, поскольку мокрая рубашка липла к телу.

– Александра, что ты здесь делаешь? – мрачно спросил он.

Она стояла рядом с кроватью на круглом возвышении и продолжала сжимать его руку. Оказалось, она может обхватить пальцами его запястье. Хотя он стоял рядом с возвышением, ей все равно пришлось поднять глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. То, что она увидела в лазурных глубинах, заставило ее судорожно сглотнуть и отпустить его руку.

Быть может, достичь своего ей будет не так уж трудно. Слишком многое таилось в его глазах.

– Я пришла соблазнить тебя, – заявила Александра.

Его густые брови взлетели на лоб.

– Соблазнить меня?

Александра нахмурилась.

– У тебя появилась привычка повторять то, что я говорю, словно это что-то необычное или ошеломительное.

– А у тебя появилась привычка говорить необычные удивительные вещи, и я зачастую не уверен, что расслышал тебя правильно. – Мяч снова оказался на ее стороне поля.

– О да, ты всегда знаешь, что сказать.

– Что ж, твоя цель мне нравится. – И герцог с весьма довольным видом вытащил полы рубашки из панталон.

– Подожди! – запаниковала Александра. – Разве ты не хочешь узнать, почему я решила тебя соблазнить?

Он замер, глядя на нее, как Сесилия на печенье, которое собиралась съесть.

– Полагаю, мне не стоит надеяться на то, что ты, потрясенная моей мужской привлекательностью, решила не ждать и познать любовное наслаждение немедленно. Маловероятно и то, что ты без ума влюбилась в меня.

Александра разинула рот, не в силах вымолвить ни слова.

Его губы дрогнули в грустной улыбке.

– Ты опасаешься, что тебе не понравится брачная постель. Не сомневаюсь, ты слышала множество ужасных историй на эту тему. Не зная, чего ждать, ты пришла, чтобы провести своеобразное научное исследование нашей физической совместимости до того, как мы произнесем клятвы.