— Так это был труп не Иванченко?

— В том-то вся и соль. Подсунули другое тело. Только сегоднявыяснили. Хорошо, что успели вернуть Шварца из аэропорта. Сейчас уточняем, гденастоящий труп Иванченко. До утра сообщим, как дела. Скандал страшный. Прокурорреспублики хочет идти утром к Лукашенко. Говорит: расскажу все президенту,пусть знает, как работает наш КГБ — хотя сейчас у нас это министерство.

— От перемены мест слагаемых сумма не меняется, — тихосказал Колчин.

— Что? — не понял Игорь. — Ничего не слышно.

— Все в порядке. Спасибо за сообщение.

Колчин положил трубку. Значит, они уже идут на подлог. Такважно им скрыть факты гибели Бахтамова и Иванченко. Чего они боятся, ведь обаофицера погибли? Лукахин говорил о четырех. Фогельсон не в счет, он открытодемонстрирует свою причастность к ФСК. Значит, один из троих — Крымов,Ганиковский, Скребнев. Хотя последнего можно отбросить. Его нет в городе ужепочти месяц. Остаются лежащий в больнице Крымов и малосимпатичный Ганиковский.Кто из них двоих знает чуть больше о гибели товарищей, чем остальные?

Он решил ехать в больницу. Оба офицера-оперативника сразупоскучнели. Они надеялись попасть сегодня в свои семьи чуть раньше обычного, нопредстоящий визит оставлял им призрачные надежды. К больнице они подъехали вполной темноте: соседние улицы не были освещены. Колчин не знал, что в тотмомент, когда он разговаривал с Костюковским, их разговор фиксировали сразу вдвух местах — в Минске и в Москве. И в Минске, и в Москве решения были принятысразу. И почти сразу начали исполняться. В Минске к зданию прокуратуры подъехалавтомобиль, в котором сидели трое сотрудников бывшего КГБ Белоруссии. В Москвеоколо больницы уже дежурил автомобиль с двумя «ликвидаторами». В Минске они вошлив здание прокуратуры, предъявив свои новенькие удостоверения. Дежурный сержантмилиции хмуро кивнул, пропуская ночных гостей. Они прошли в лифт, поднялись натот этаж, где сидели прокурор республики и следователи по особо важным делам. ВМоскве один из незнакомцев остался сидеть в машине, а второй, уже одетый вбелый халат, вышел из автомобиля и проследовал в здание больницы. В Минскепрофессор Шварц начал исследование наконец предъявленного ему трупа Иванченко.В Москве незнакомец шел по коридору, неторопливо направляясь к лифту. Он дажепропустил спешившую по своим делам миловидную санитарку и улыбнулся ей. ВМинске трое незнакомцев разделились. Двое направились к прокурору республики,один свернул направо, где в конце коридора висела табличка с надписью«Следователь по особо важным делам И. Костюковский». В Москве Колчин и егораздосадованные спутники подъезжали к больнице. Следователь, понимавшийсостояние офицеров сопровождения, предложил подождать его в машине. В Минскепрофессор Шварц осматривал сердце и желудок погибшего. Его что-то сильносмущало. В Москве незнакомец, поднявшийся на третий этаж, нашел наконецотдельную палату подполковника Крымова, где рядом с ним лежал еще один больной,бывший заместитель директора завода «Вторчермет». По правилам в таких палатахдолжны были лежать по одному, но мест не хватало, и приходилось превращатьотдельные палаты в коммунальные квартиры со всеми вытекающими отсюдапоследствиями. В Минске один из троих резко открыл дверь в кабинетКостюковского. Ни слова не говоря, он вошел и закрыл дверь.

— Вы ко мне, товарищ? — удивился Костюковский. — Что вамнужно?

Незнакомец приложил палец к губам и мягко приблизился кследователю, сжимая в руках свое оружие.

— Вы откуда пришли? — забеспокоился наконец Костюковский, когдаубийца был совсем рядом.

В Москве незнакомец открыл дверь и, не обращая внимания наспящего на своей койке заместителя директора, поднял пистолет. Все три выстрелабыли не слышны, так как убийца пользовался глушителем. Заместитель директорадаже не проснулся. Незнакомец положил оружие в карман и закрыл дверь палаты.Костюковский поднял голову, пытаясь еще что-то сказать, когда незнакомецвскинул свое оружие. Глушитель был в сантиметре от его головы. Выстрел он ещеуслышал.

Двое незнакомцев в другом конце коридора, войдя в приемную,улыбнулись секретарше, после чего один застрелил ее профессионально в голову, авторой, войдя в кабинет прокурора республики, терпеливо подождал, пока хозяинкабинета не сообразит, что случилось, пока не встанет и не получит сразунесколько ранений в лицо и в живот. Прокурор республики был еще жив, когда вкабинет принесли тело Костюковского и вложили ему в руки оружие, убившеепрокурора.

В Москве Колчин вошел в больницу и, столкнувшись снезнакомцем в дверях, уступил ему дорогу.

В Минске все трое незнакомцев благополучно вышли из зданияпрокуратуры, сели в машину. Когда они выехали на соседнюю улицу, в следовавшейза ними машине сидевший рядом с водителем человек нажал кнопкурадиоуправляемого устройства. Сильный взрыв потряс весь квартал. Все троепогибли.

В Москве незнакомец сел рядом с шофером и почти сразуполучил от него пулю в висок. Тело выбросили по дороге в какой-то водоем.

В Минске профессор Шварц наконец закончил вскрытие.

— Подставка, — громко произнес он. — Его убили, применивспециальный порошок.

В Москве Колчин вошел в палату и увидел бездыханное телоКрымова и спокойно храпящего соседа, который не проснулся и в этот раз.

Колчин понял, что опоздал. Третьим был подполковник Крымов,которого застрелили за несколько минут до появления следователя в больнице. Изэтого следовало, что все разговоры Колчина в автомобиле и в кабинетепрослушивались. Он стоял над еще теплым телом, не зная, что предпринять. Онинанесли не просто сильный удар, они продемонстрировали, что не остановятся ниперед чем, ни перед какими жертвами. Он вспомнил о своем разговоре с ИгоремКостюковским. «Нужно будет утром предупредить его», — мелькнула осторожнаямысль.

Он вышел в коридор, стараясь не шуметь. Подозвал дежурноговрача и, кратко объяснив ситуацию, попросил никого не пускать в палату.Офицеры, сидевшие в машине, разозлились еще больше, узнав о гибели Крымова, иботеперь вообще не могли попасть домой ни при каких обстоятельствах. Черездвадцать минут из палаты удалили ничего не понимавшего заместителя директоразавода, и комната наполнилась экспертами, оперативниками, врачами.

Колчин наблюдал за этим безучастно, словно убийство Крымовабыло рядовым преступлением.

Шла обычная в таких случаях работа: производились замеры,рассчитывались траектории полетов каждой пули, осматривались раны погибшего,составлялся протокол происшедшего. Словом, это было все, что видел Колчиндесятки раз за время своей работы.

Вернувшись к себе, Колчин, не раздеваясь, сел на свое место,пытаясь осмыслить происшедшее. Они нанесли упреждающий удар, сразу поставивкрест на всех его розысках. В Минске они умудрились представить на экспертизудругое тело. Значит, Фогельсон был прав — «мы» существовали. Они не были плодомфантазии щеголеватого Фогельсона. Колчин впервые полностью осознал, с какойименно страшной машиной он столкнулся. Но, даже осознав это, он ни на мгновениене думал о капитуляции. Они были очень сильны, но они боялись его — следователяКолчина. Боялись его друзей — пенсионера Павку Коробова, минского товарищаИгоря Костюковского, молодого Бориса Коробова, даже генерала Нефедова,сумевшего остаться честным и порядочным человеком в сложной системе карательныхорганов.