Он позвонил жене домой, предупредил, что и сегодня не сможетприехать. Лида ничего не ответила, она привыкла к его ночным отлучкам иночевкам в кабинете на стульях. Он встал, запер дверь, проверил свое оружие.Все патроны были на месте. Еще раз проверив дверь, он сел писать рапорт на имядиректора ФСК. Колчин чувствовал, что некоторые его доказательства иутверждения притянуты за уши, но продолжал писать, надеясь попасть на утреннийприем.

В пятом часу он заснул прямо на столе в своем кабинете.Заснул, чтобы проснуться через четыре часа. Его разбудил звонок Нефедова.

— Включи радио, — посоветовал генерал, — или телевизор.

— Что случилось? — спросил ошеломленный Колчин.

— Твой друг Игорь Костюковский сегодня ночью застрелилпрокурора республики и его секретаршу. Прямо на рабочем месте. Об этом говорятвсе каналы телевидения. И сам застрелился.

— Не может быть, — горько ответил Колчин.

Это было все, что он мог сказать. Рапорт директору ФСК, таки не законченный, полетел в корзину.

Раньше в Загорске была база спортсменов, известная на весьмир. После развала Советского Союза базу с трудом удалось сохранить, сдавая варенду некоторые соседние участки и малозначительные помещения. В одном изстроений, где раньше размещалась какая-то контора по переработке, былаоборудована «база» банка «М». Никто из непосвященных не мог даже представитьсебе, что в этом неказистом трехэтажном строении может разместиться столькопомещений и людей. На несколько этажей здание уходило в землю своими подвалами,подземными хранилищами и невидимыми с улицы подземными этажами.

Дронго привезли в это здание, провели по многочисленнымкоридорам и затем втолкнули в какое-то грязное подземное помещение сединственной тусклой лампочкой над дверью. Остро пахло мочой. По углам вообщеничего нельзя было рассмотреть. Слышались писк бегающих крыс, какие-то стоны. Вуглу что-то шевелилось. Дронго осторожно приблизился.

— Ну что, генацвале, — услышал он вдруг, — будут убирать занами наше дерьмо?

Это был избитый Манучар, лежавший на земле весь в крови.

— Живой! — обрадовался Дронго. — Молодец, Манучар!

— Лучше бы я был мертвый. Ох как избили, мать их! Все телоболит, — донеслось из угла.

— Это я виноват, Манучар, — Дронго подошел поближе, помог товарищуподняться, прислонил его к стене, — не учел некоторых обстоятельств.

— Думаешь, мне от этого станет легче? — вздохнул Манучар. —Понимаешь, оружия у меня не было. Пистолет свой тебе отдал. А голыми рукаминичего сделать нельзя.

— Ничего, ничего. Успокойся. Кто это тебя так?

— Русаков, мать его. Они ворвались в комнату, наставилиоружие, я поднял руки. Потом меня приковали наручниками к батарее, и Русаковпринес железный прут. Когда ударил по голове, я потерял сознание.

— Ты смотри, какой он храбрый! — рассвирепел Дронго. —Ничего, вернем долги с процентами.

— Да уж, вернем. Заставим его подбирать наше дерьмо, —проворчал Манучар.

Манучар молчал. Дронго сел рядом прямо в своем костюме из«Ботани».

— Испачкаешься ведь, — сказал Манучар наконец, — хотьподстелил бы под себя платок.

— Ничего, куплю новый костюм. У меня деньги в отелеостались. Тысяч двадцать. И тебе купим новый костюм.

— Мне скоро новый гроб заказывать придется. И тебе,генацвале, тоже. Они нас отсюда живыми не выпустят.

— Уйдем сами, — твердо сказал Дронго, — только выясним, чтои где, и сразу уйдем.

— Думаешь, сумеем? — Манучар снова застонал.

— Терпи, терпи, родной. Ты тоже спортсмен. Конечно, сумеем.

Дверь с шумом открылась. На пороге стояли сразу трое парнейс оружием в руках. Они настороженно вглядывались внутрь.

— Выходи, — позвали они Дронго.

Тот встал, подмигнул Манучару и вышел из этой своеобразнойкамеры. Закрыв дверь, все трое пошли вместе с ним. Видимо, их предупредили обособой опасности этого узника. Снова они долго петляли по коридорам,поднимались по лестницам, пока наконец не оказались в большой светлой комнате,где уже сидели сам Юрков и еще двое неизвестных Дронго мужчин. Один былпомоложе, лет сорока, в изысканном костюме в полоску, с хорошо подобраннымгалстуком. Дронго обратил внимание на его туфли ручной работы. Он стоял у окна,поминутно кусая губы и нервно потирая нос. Другой, лет шестидесяти, солидный,полный, с большой теменной лысиной, спокойно сидел на диване с бокалом в руке.Юрков жестом отпустил охрану, не забыв достать пистолет. На него все-такипроизвела впечатление физическая подготовка Дронго.

— Садитесь. — Юрков показал на стул, стоявший в центрекомнаты.

Молодой человек устроился на подоконнике. Дронго сел настул, обратив внимание на решетки, укрепленные на окнах.

— Давайте поговорим начистоту, — предложил сразу Юрков. — Выпришли к нам в банк, открыли счет, пытались выяснить, где находятся нашасотрудница и ее друг. Судя по вашей физической подготовке, по манередействовать, вы бывший офицер спецслужб или являетесь офицером и в настоящеевремя. Нас интересует, кто послал вас, с какой целью и где находятся документы?Ответьте на эти три вопроса и можете уходить.

— Вы не представили мне своих коллег, — заметил Дронго.

— Вы здорово держитесь. — Юрков даже не разозлился. — Никакне могу привыкнуть к вашему нахальству, хотя, казалось, столько разных урокповидал. Вы раньше работали в КГБ?

— Это вопрос или утверждение?

— У нас мало времени, — сказал пожилой господин, сидевший надиване. — Может, все остальные вопросы потом?

— Кто его послал? — отрывисто спросил молодой. — Пустьскажет, у кого наши документы.

— Действительно, у кого? — спросил Юрков.

— Вы же все понимаете, господин полковник, — невозмутимоответил Дронго, — я профессионал, это вы правильно заметили. А значит, я ничеговам не расскажу, даже если меня начнут по вашему приказу резать на куски.Поэтому не теряйте времени зря.

— Может, это выход, — тяжело спросил пожилой, — прямо сейчасначать его резать на мелкие кусочки?

— Только без меня, — возмутился молодой. — Сколько вы хотитеза эти документы?

— Я говорил свою цену вашему компаньону. — Дронго закрылглаза. — Это же так просто. А вы устраиваете здесь спектакль времен инквизиции.Смешно, господа.

— А вам не кажется, что мы можем сделать так, что отобьем увас охоту смеяться? — спросил пожилой.