Они уже вышли на уровень первого этажа.

Выстрелы разнеслись по всему зданию, и офицеры ГРУ,прибывшие забрать пленников, выхватили оружие. По всему зданию началась суета.Дронго заметил в окно стоявший микроавтобус. Около него никого не было,водитель бросился за остальными, надеясь принять участие в захватывающейпогоне.

— Быстро! — приказал Дронго.

Они вылезли в окно, ползком пробрались к микроавтобусу.Дронго сел за руль. Манучар вполз сзади.

— Держись крепче, — попросил Дронго, — я очень плохо вожуавтомобили.

От сильного удара ворота разлетелись, и машина выехала наулицу. По двору уже бежали люди, стрелявшие им вслед.

Дронго знал, что автомобильные гонки не его стихия. И знал,как нужно действовать в подобных ситуациях. Здесь следовало не поддаватьсяобщему ажиотажу, общей суматохе. Он резко свернул в переулок и затормозил.

Рядом стоял какой-то «Москвич» с открытыми дверями. Видимо,водитель на минуту зашел погреться в кафе, расположенное напротив. «Москвич»был старенький, и водитель не думал всерьез о его угоне.

— В этот автомобиль, быстрее! — приказал Дронго.

— С ума сошел! — не понял Манучар, только успевшийустроиться на сиденье.

— Делай, как я говорю! — почти крикнул Дронго.

Они перебрались в «Москвич», Манучар сел на заднее сиденье.Дронго завел машину и поехал… в сторону «базы».

— Куда? — закричал испуганный Манучар, решивший, что еготоварищ потерял голову.

— Пригнись и молчи. — Дронго вел машину на скорости не болеетридцати километров в час.

Навстречу им буквально вылетели автомобили «базы». Ни водной из них не обратили внимания на старый едва ползущий «Москвич».Психологическая атака Дронго полностью удалась. В общей горячке никто не могдаже представить себе, что едущий в сторону «базы» старенький помятый «Москвич»и есть автомобиль с бежавшими узниками.

Они проехали еще несколько километров.

— Выходи из автомобиля, — снова приказал Дронго.

Манучар, уже понявший, что его старший товарищ знает, чтоделать, молча повиновался. Дронго загнал «Москвич» в какой-то сарай, вновьпроломив ворота. Слышались крики женщин, громкий лай собак. Здесь были восновном старые дома.

Мимо шел рейсовый автобус, выполнявший маршрут в центргорода.

— В автобус! — крикнул Дронго.

Конечно, в автобусе обратили внимание на грязную,окровавленную одежду Манучара. Но никто не задал лишних вопросов. Их больше незадавали в Москве, ставшей центром всемирной мафии. Не доезжая до центра, онисошли, поймали частника, попросив довезти их до отеля «Марко Поло». Манучар селсзади, а Дронго — рядом с водителем, и тот не мог видеть избитого пассажира. Усамого отеля они вышли. Дронго отдал шоферу чудом сохранившиеся десятьдолларов.

— Жди в том подъезде, — показал он Манучару.

Ни Юрков, ни его люди не знали истинного имени Дронго.Русакову он предъявлял паспорт Манучара, а второй раз, идя в банк, вообще невзял с собой никаких документов.

Теперь, войдя в отель, он попросил ключ, поднялся к себе вномер, переоделся и вновь спустился вниз. На его счастье, работали некоторые магазины.Зайдя в первый попавшийся, он купил широкий плащ. Позднее, рассматривая его, онпонял, что купил женский плащ.

Но этот женский плащ помог Манучару пройти в гостиницунезамеченным. Правда, портье заметил, что плащ был женский, а его обладатель —усатый мужчина. Но в последнее время гомосексуализм активно входил в моду, ипортье ничему не удивился. А может, его внимание отвлекла стодоллароваябумажка, забытая Дронго на стойке.

Сенсационное сообщение из Минска передавали не только каналыроссийского телевидения. Об этом сообщили и зарубежные средства массовойинформации. Си-эн-эн передало репортаж из столицы Белоруссии. По версиителекомментаторов получилась следующая картина. Костюковский вошел в приемную,застрелил секретаря, затем прошел в кабинет и убил прокурора республики, послечего застрелился сам. О мотивах не сообщалось. Показали даже гневновозмущавшегося Лукашенко, твердо обещавшего разобраться во всем случившемся.

Колчин слушал этот репортаж несколько раз, вспоминая, какони с Игорем делили одну комнату в студенческом общежитии, как отдыхали вместес женами на Алтае. Решил позвонить сейчас же.

— Минск, пожалуйста, — попросил он оператора внутреннейсвязи.

В доме Костюковского долго не снимали трубку. Он ужеотчаялся, когда наконец услышал голос Лены, дочери Игоря:

— Слушаю вас.

— Леночка, — закричал Колчин, — это я, Федор Алексеевич! Всеэто неправда. Слышишь, неправда! Твой отец никого не убивал. Все это подстроено.Я сегодня прилечу в Минск, ждите меня. Ваш папа честный человек.

— Хорошо, — ответила измученная девушка. Обрушившееся насемью несчастье так потрясло ее, что она потеряла способность связно излагатьмысли.

Колчин представил себе, сколько корреспондентов икомментаторов теперь осаждают дом Костюковского в надежде на интервью, исодрогнулся. Снова зазвонил телефон. Он поднял трубку.

— Какой ужас! — сказала ему жена. — Как мог Игорь пойти натакое!

— Дура! — закричал на весь кабинет Колчин. — Это сделал неИгорь, его подставили!

Жена, обидевшись, повесила трубку. Раздался еще один звонок.

— Слушаю! — закричал он с каким-то ожесточением.

— Федор Алексеевич… — Он хорошо знал этот ненавистный голосФогельсона.

— Идите к черту, — сказал Колчин и повесил трубку. Досталоружие, проверил обойму, убрал бумаги со стола и вышел из кабинета.

У Нефедова в приемной было два сотрудника. Он попросилсекретаря доложить генералу.

Девушка, уже слышавшая новости из Белоруссии и знавшая, чтопогибший был другом Колчина, испуганно кивнула головой и скрылась в кабинете.

Через несколько секунд оттуда торопливо вышли двасотрудника, не глядя на Колчина, поздоровались, и только затем вышедшая девушкаразрешила ему войти.

Нефедов что-то писал в своем блокноте. Не поднимая головы,он пригласил Колчина за свой стол.

— Слушаю тебя, — сказал он, по-прежнему не поднимая головы.

— Прошу разрешения выехать в Минск на похороны товарища, —как можно тверже попытался сказать Колчин. Нефедов наконец поднял глаза.

— Похорон пока не будет. Ведется следствие, — тихо сказалон.