– Лерочка, – улыбкой поприветствовала меня тетя Марина.

– Ты сегодня такая… – протянул отец.

Я улыбнулась, новой стеклянной улыбкой, так подходящей этому наряду. Макса нигде не было, и я почувствовала облегчение, смешанное с огромной долей разочарования.

Странно, но все это время мой внимательный и чуткий отец словно бы не замечал, что со мной происходило. Он даже ни разу не навестил меня на квартире. Иногда мне хотелось спросить у него, неужели он не понимает, не чувствует, как я страдаю, но каждый раз я одергивала себя. Вдруг он не замечает только потому, что счастлив сам? Омрачать его счастье переживаниями обо мне я не хотела.

– Макс сейчас подгонит машину, – сказала тетя Марина.

Вот как.

Папа накинул мне на плечи легкую шубку, и я первой вышла на улицу, оставив родителя вдвоем со своей невестой. Автомобиль уже стоял у самого порога. Мое сердце билось как бешеное и, когда водительская дверь открылась, оно будто остановилось. «Очная ставка все же не слишком хорошая идея», – подумалось мне, но менять что-то было явно поздно.

– Привет, – прошептала я, когда Макс приблизился.

Я еле удержалась от того, чтобы броситься ему на шею и умолять, чтобы он остался рядом. На нем был дорогой приталенный черный костюм, черная рубашка не до конца застегнута, черное полупальто распахнуто. Он был так красив, что я, наверное, даже перестала дышать. Серые глаза вообще ничего не выражали. Как будто бы они были такими же стеклянными, как и моя улыбка. А может, и были? Я обещала себе не думать об этом, но… Неужели он совсем не скучал? Неужели он не любил?

– Садись в машину, простынешь, – сказал он так, словно мы расстались пару часов назад.

Дернулась, когда рука отца легла на мою спину. Я не заметила, когда они вышли. Наверное, мои мысли гораздо громче окружающего мира. Удивительно, но за последнее время я привыкла.

– Давай, Лера, – подтолкнул меня папа. – Не хватало еще заболеть.

Отец придержал заднюю дверь для тети Марины, а Макс для меня – переднюю. Тошнота опять подкатывала, а паника накрывала с головой. Он вел машину уверенно, спокойно, как будто не замечая, как я тлею рядом. За всю дорогу он ни разу на меня не взглянул. Я же, наверное, никуда больше и не смотрела. Папа с тетей Мариной шутили и смеялись всю дорогу, и из нас двоих только Макс отвечал всегда впопад.

Как в тумане я вышла из машины, когда мы приехали. Так же бездумно дошла до дома и даже поздоровалась с его хозяевами. А потом тошнота стала просто нестерпимой. Спросив дорогу, я сослалась на то, что мне необходимо припудрить носик. Стараясь не сильно спешить, чтобы не привлечь к себе ненужного внимания, нырнула в нужный коридор, потом в еще один.

Сильная рука перехватила меня так неожиданно, что я вскрикнула.

– Тшшш…

Знакомые мурашки тут же всполошенными стаями разлетелись по телу.

– Отпусти, – еле заставила себя прошипеть я.

– Только не беги, ладно?

Кивнула прежде, чем успела подумать.

Макс выпустил меня из крепкого захвата и резко развернул к себе.

– Скоро все закончится, золотая девочка, – его ладони обхватили мое лицо, он стал хаотично покрывать поцелуями мои губы, щеки, нос. – Ты мне веришь?

– Что закончится, Макс? – чтобы не упасть, удержалась за его талию.

– Просто верь мне, хорошо? – он заглянул в мои глаза, снося последнюю преграду моего самообладания. – Все закончится, и мы уедем отсюда. К черту все. Скажи, что ты мне веришь, детка. Ты же мне веришь? Скажи, Лера!

– Я верю тебе, – сдаюсь я и отвечаю на поцелуй.

10 лет назад

Макс был прав. Все действительно скоро закончилось. Но до этого были почти идеальные полгода. Мы сыграли папе и тете Марине самую шикарную свадьбу из всех, что я видела. Они ездили в путешествие по Европе и были действительно счастливы. А мы были счастливы за них.

Я старалась не замечать ничего, кроме своих эмоций, кроме любви, которую я в себе всеми силами берегла. Потому что в глубине души была уверена, что все действительно скоро закончится. Мои предчувствия не давали мне расслабиться, не давали забыть, что плохое заканчивается только в сказках, а в жизни закончиться может только хорошее.

Несмотря на мою выученную зашоренность, я не могла не видеть, что с каждой встречей Макс все больше нервничает. У него, как и у меня, похоже была своя тюрьма, в которой его рвали не менее злобные демоны, чем те, которые терзали меня. Иногда в его глазах я видела пугающую безысходность, обреченность, которой не было места в моем искусственно выстроенном розовом замке.

– Все закончится, я тебе обещаю, – говорил он, когда, наверное, уже не мог держать в себе свое напряжение.

– Я помню, – отвечала я, целуя напряженные плечи.

– Ты мне веришь?

– Да.

Я не спрашивала, что именно должно закончиться, потому что боялась того, что он ответит. Боялась, что озвучит именно то, о чем думаю я. Что закончимся мы.

Иногда Макс пропадал на неделю или две. Но и в те дни я научилась не сходить с ума. И никогда не спрашивала, где он был и с кем. Я воспринимала его приходы, как дар мне свыше, и больше ни о чем старалась не думать. Единственное, на что я всегда надеялась, что наш следующий раз все же будет. И даже, если в этот следующий раз я стану одной из тех, кто не выжил… Не уверена, что мне было не все равно. Порой я думала, что, если выберусь из этого, то никогда больше не допущу такого, но пока я в этом… Я отдавалась полностью своей зависимости.

Мне позвонили, когда Макса не было.

– Валерия… гхм… Сергеевна? – голос в трубке был хриплым, прокуренным.

– Да, – резкая боль прорезала грудь.

Раньше я не знала, что предчувствия работают так.

– Золотов Сергей Анатольевич ваш отец?

– Да…

– Мне очень жаль, – сказал он будничным тоном. – Ваш отец с женой попали в аварию.

Пальцы ослабели, телефон чуть не выскочил из рук. Чувствуя, что я не смогу долго держать себя в руках, прислонилась к стене.

– Они живы?

– К сожалению, вам нужно приехать на опознание, – сказала трубка, а я стала сползать по стене на пол. – Это простая формальность. Сами понимаете, процедура…

Телефон все-таки выпал. Проскользнул металлическим корпусом по паркету.

– Валерия, вы еще здесь? – спрашивал мужчина из телефонного динамика. – Валерия? Вы знаете, где ваш брат? Мы не можем ему дозвониться.

Горло перехватил спазм так стремительно, что я повалилась вперед, упершись ладонями в пол.

– Лера, вы меня слышите?

Я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Вместо воздуха из горла вылетали хрипы. Боль в мышцах горла была такой сильной, будто кто-то невидимый душит меня мощными руками. Этим невидимым убийцей была сама я. Мой собственный организм пытался меня задушить, чтобы я не слышала этого, не знала, не думала. В голове билась всего одна мысль: «Вот все и закончилось».