Девушки только слегка нервные и недалекие. Вместо того чтобы убирать покои от грязи, они занимались черт-те чем.

Нет, ну все-таки и насорил же здесь воришка! Песок разнесло ветром по всем покоям, до самой ванной. Сейчас три помощницы вениками пытались выгнать из комнат непонятно откуда взявшегося скарабея, при этом визжали как резанные, подпрыгивая на месте, словно козы, а жук метался от них во все стороны. Жаль, что Фатима их не видит, а то быстро навела бы порядок. Я посмотрела на это дело и махнула рукой – настроения не было даже ругать.

Все готово к балу. Немного смущало то, что торжество задумано на южный манер.

То есть платья будут иностранные, открытые и никаких вуалей. Якобы это сделано для того, чтобы наследник, присмотревшись повнимательнее к лицам девушек, скорее определился. И танцы состоятся все сплошь позорные, не наши, с дотрагиваниями и держаниями за ручку. Принц обязан потанцевать с каждой чуть ли не наедине.

Срам-то какой!

Сегодня вечером великий визирь выберет избранницу своего сердца. Ту, кто займет место на троне рядом с ним. И если это буду не я, то уж и не знаю, что надо сделать, чтобы привлечь внимание разборчивого шахзаде.

Я была близка к победе, но это меня не радовало.

С дружным визгом девушки выкинули прочь ползучего разведчика и принялись за уборку.

Пришла Фатима, заглянул Пан Арш`хан, и началось одевание. Долгое, нудное, вконец испортившее мое настроение.

Платье было узкое, тесное, стояло колом и тянуло плечи к земле. От золотой вышивки нестерпимо все чесалось. Что не способствовало радости от предстоящего бала. Полночи в тесном душном помещении, облаченной в срамное платье, в компании со всем недовольным принцем. Лучше утопите меня в мумие!

Пока помощницы суетились вокруг меня, прилетела весточка от отца. Этого еще не хватало!

Сапсан сунул мне свиток в руку и бочком-бочком, оберегая свой наполовину ощипанный зад, отошел в сторонку. Видно, не у одной меня не было при себе писчих принадлежностей. Так и не развернув, я засунула свиток за расшитый пояс. Ну не было у меня сейчас сил читать султанские нотации, написанные с позиции: я мужчина, я отец, я – бог! Мое мнение – единственное, мой совет – абсолют, моя воля – непререкаема!

Гр-р-р! Как же бесило это мужское высокомерие вкупе с самомнением! Мне надо успокоиться и вытерпеть этот ненавистный фарс.

Только выйдя из своих комнат, я поняла, как сильно шахзаде «любят» своего старшего брата. По обе стороны коридора стояла охрана в два ряда – это расстарались военачальники, очень уж им не хотелось потерять невесту, на которую они сделали ставку.

А еще я поняла, что назад дороги нет. С таким конвоем не затеряешься случайно в коридорах. Поэтому, гордо задрав нос к потолку, я пошла вперед.

Вереница охранников привела меня прямиком в главный зал дворца, даже вспоминать дорогу не надо было. Меня сдали с рук на руки распорядителю, который на южный манер начал выкрикивать мои титулы, принадлежность к знатной фамилии и перечислять приданое, да так громко, что стекла зазвенели. Сдается мне, что принцы и здесь приплатили, вон как человек старается.

Все уже были в сборе, а танцы – в самом разгаре.

Халиф Арш`хан Агар`шай сидел на троне и дрыгал ножкой в такт ритму. Мой острый взгляд приметил небольшой постамент справа от правителя, на бархатной подушке лежали: диадема, золотое ожерелье без камня и малюсенький осколок зеркала.

Всем семь принцев сидели на банкетках у подножия престола. За ними по стеночкам стояли придворная знать и родственники халифа. Они, как стая воронья, наблюдали безобразие, творившееся в центре зала. Оставшиеся претендентки (их и в самом деле осталось немного, какой-то жалкий десяток) под иностранную музыку выводили замысловатый танец.

Я, не теряя достоинства, ловко ввинтилась в хоровод, в академии невест Агариш нас и не такому учили.

Откровенно говоря, меня коробило от искусственности и лицемерия происходящего. Судя по недовольному лицу визиря, его тоже не радовали эта приторная слащавость и поддельная невинность ситуации. Все были прекрасно осведомлены, зачем они здесь и для чего.

Халиф и принц перебирали своими жирными пальцами нас, как товар в лавке. Несчастных, бесправных наггинь, словно мы бездушные побрякушки, призванные всего лишь рожать наследников да побольше. Все знали об этом и смотрели в наши глаза и на наши тела в упор, без стыда, без капли сострадания.

Но старались. Старались сделать вид, что это не так, что все в порядке. Они тоже не ведали другой жизни.

Наших сыновей отнимут у нас в трехлетнем возрасте. Дочерей тоже отнимут. Если они будут обещать вырасти настоящими красавицами – раньше. Или позже, если будут не более чем милы на личико. Еще неизвестно, что хуже. Знать, что у тебя отнимут ребенка, или знать, что у твоего ребенка никогда не будет детей. Все. Все знали и продолжали смотреть. В их взглядах была фальшь, в сердцах лед.

Они смирились.

И об этом они тоже знали.

Но почему же мне никак не удается подчиниться правилам?

Сменилась фигура танца, я машинально сделала надлежащее па, так послушно и идеально меня выдрессировали в башнях Агариш.

Сменился партнер, передо мной возникла черная фигура. На этот раз это был цвет праздничной тьмы.

Настала моя очередь танцевать с главным покупателем.

Некие приличия все же соблюдались. Визирь не держал своих претенденток в избранницы за голые руки, это строго запрещалось, все делалось через платочек. Танцующие держали его за концы.

Ни один нагг-бей не возьмет в жены наггиню, если кто-то до него поставит на ней свой знак. После этого женщина для него уже не будет сокровищем, она автоматически станет чужой драгоценностью. Конечно, бывали случаи насильственного отъёма девушек, жен и даже кражи невест, в особенности дочерей до того момента, как жених и будущий муж поставит на ней свою метку. А бывало, что и метка не смущала охотника до чужих сокровищ, особенно если он возомнил, что по какой-то причине наггиня должна стать именно его и ничьей больше.

Но в наше время – это редкий случай, позорное наследие прошедших веков, остатки диких нравов. Как и положение женщин в империи.

Так что официально я еще отцова дочь, а не мужняя жена. Но по факту я уже запроданный товар. Надо было морально подготовиться к тому, что вскоре вся моя свобода закончится.

Мысли текли плавно и заторможено, как танец, поэтому я не сразу осознала, что визирь заговорил со мной. К великому недовольству, наследнику пришлось повторить свой вопрос, который я также не услышала. Шахзаде решил, что я абсолютно глупа, словно пенек, то есть идеальная женщина, и вместо моего ответа стал рассуждать сам.

Да, в этот момент я представляла из себя образец совершенной наггини. Тупа как пробка, застенчива, как пансионерка, впервые попавшая в общество мужчин, наивна, словно новорожденный котенок. Более того, настолько глупа, что не способна и двух слов связать, кроме «да, мой господин!», и любой, даже самый заурядный нагг-бей, трижды выигравший конкурс идиотов, сможет без труда блистать на моем фоне. Какое там блистать, любая тупость, сказанная им, против моего блеяния покажется высокоинтеллектуальной беседой. Наставницы академии невест могли бы мной гордится. Стопроцентный эффект достигнут. Оставалось только радоваться произведенному эффекту, покупатель доволен, он берет.