Повинуясь приказу хозяина, армия фамильяров стройными рядами маршировала в мою сторону, норовя захватить в плен. Насекомыши лезли по ногам, стараясь повалить меня и погрести под своей массой.

А я не могла ни двинутся, ни пнуть ногой, чтобы смахнуть с себя захватчиков. Я замерла, пораженная ужасом, это постыдное чувство, присущее трусам, сковало мое тело, отняло язык и заморозило мысли.

Он тянулся ко мне, протягивал руки, шевелил костяными пальцами в надежде достать. И шагал, тяжело, с усилием, но двигался вперед неутомимо и целеустремленно. Я была его целью, ко мне он спешил все это время. Ради меня он каким-то чудом вновь оброс плотью, ради меня он все еще жил.

Мертвец смотрел мне в глаза полным боли, гипнотизирующим взглядом, из плена которого невозможно было вырваться. Эти глаза, как буравчики, горящие и впивающиеся в тебя тысячами игл, не отпускали, забирая из тебя душу капля за каплей.

Несколько минут – и внутри тебя гулкая пустота, полчаса – и тебя уже не спасти.

Я стояла, крепко сжимая Хонг, но даже не пытаясь его раскрыть и обороняться. Взгляд источал из себя приказ, разливающий по венам безволие. Еще минута, я разожму пальцы и брошу оружие на пол.

К моему облегчению, сработала первая ловушка, разорвав месмеризирующие оковы. Резкий щелчок, а после свист вернули меня в реальность из страны кошмара, в которую я впала по воле старого знакомца.

Я вздрогнула, моргнула и оказалась свободна. Свободна для того, чтобы бежать, менять место дислокации, место засады. Спрятаться так, чтобы этот мертвец не нашел. Потому что я знала: стоило ему до меня добраться – это станет концом. Требовалось драпать отсюда без оглядки, так, чтобы сверкали пятки, потому что мертвецу я не соперник.

Звать Фатиму и помощниц – обречь их на смерть. Двери были заблокированы, оставались только окна.

Развернувшись я полетела прочь, за спиной грохотала серия оглушительных взрывов.

Кажется, мы с нянюшкой перестарались. Если б на огонек заглянул великий визирь. Мм-м… От хамоватого принца остались бы одни дымящиеся бабуши. Но мертвец все еще держался на ногах, только терял куски с таким трудом приобретенной плоти, ему все было нипочем.

А я бежала! Бежала, и вслед мне летели лоскутки подарков, ошметки мумии и пригоршни скарабеев пополам со скорпионами.

Мимо пролетели развратные подтяжки из пошлого подарка, присланного шахзаде.

Я с разбегу выпрыгнула в стеклянные двери, не забыв закрыть лицо от осколков. Пулей вылетела на террасу и в брызгах стекла впечаталась в нечто горячее и твердое.

– Ме-э-э… – отозвалась моя преграда. Я отплевывалась от лепестков и стряхивала с себя осколки. За спиной все еще детонировали ловушки.

Нет, мы точно с Фатимой пересолили, мне всегда не удавались пряные блюда, я слишком много бухала туда красного перца и приправ. Пожалуй, от шахзаде не только тапок не останется, но и клочка чалмы. Так, мелкие неопознаваемые ошметки халата, и все.

– Я-я… Мы-ы-ы-ы… – снова начал блеять страдалец, теребя в руках помятый букетик, я оглянулась, оценивая обстановку.

Ну что за день! Что за вечер? Что за ночь! Сначала болтливый наглый принц, потом немой мертвец, теперь еще проглотивший язык вор!

– Мы… – Я решила все молниеносно, вот так прям сразу, словно разрубила на два отрезка свою жизнь самым острым ятаганом в халифате. Не я ль Фирюза, самая непослушная дочь на востоке? Была плохой дочерью, значит, и жена из меня получится такая же! Найду другой способ изменить порядки в этой стране, в конце концов сколочу свою банду, состоящую только из непослушных жен и плохих дочерей. Нас много в империи несчастных, угнетаемых, неугодных мужу и отцу из-за своеволия и свободолюбия. Вместе мы будем силой!

А принц? Черт с ним! Там в комнате еще достаточно ловушек, вот хотя бы вокруг постели, под одеялом которой лежит чучелко-приманка. Со здоровыми дынями вместо… ну, вы поняли. Пышными валиками вместо бедер и моим шиньоном, торчащим сбоку из-под покрывала. Если любвеобильный визирь не клюнет на такую подсадную утку, то я не я. Мумия туда не подходила, ловушки там целы. Их с головой хватит шахзаде, хоть свой «заде» в целости и сохранности оставит, а то я явно перестаралась с наказанием.

– Мы-ы? – попытался снова воришка.

– Мы! – перебила я вора, хватая за грудки и встряхивая, да посильнее, так чтобы у него мозги на место встали. – Мы с тобой убегаем! Будем слоняться, словно пустынный ветер! Лететь куда глаза глядят, будем как перекати поле, всегда в движении, нигде не останавливаться, не пускать корни! Будем вместе грабить могилы и добывать это твое вонючее мумие! Ты крадешь меня прямо сейчас, понял?

– Что я делаю? – А мне казалось, я понятно объяснила.

– Воруешь меня! Увозишь в закат! Как принц, тьфу ты. Вор на белом коне! – На лице вышеупомянутого грабителя зажглась лучезарная лыба осознания.

Ой, зря я ему все так понятно объяснила! В следующий миг меня подхватили на руки и закружили вокруг себя! Потом меня еще задушить решили самым сложным поцелуем из арсенала пустынного развратника. У нас тут опасный мумий-тролль из ограбленной гробницы, со своей оравой боевых скорпионов и жуков, а грабитель на поцелуи отвлекается!

«Не время тренироваться! Там опасность!» – Но пустынный вор напрочь потерял рассудок от счастья, приходилось брать побег в свои руки и воровать саму себя.

Как-то нехорошо получалось. Мелькнула шальная мысль украсть еще принца и мертвеца да открыть свой гарем, мужской. Но как представила, сколько с ними будет мороки, так решилась остановиться на одном воре и красть только себя и его. Если будет доставлять проблемы, всегда можно прикопать его в пустыне – у расхитителя могил лопата постоянно с собой – или замуровать в гробнице и сказать, что так и было.

Приставив два пальца к губам, я свистнула, подзывая коврик. Толкнула на подлетевший половик ошалевшего от счастья вора, прыгнула следом и вовремя! Костлявая рука мертвого некроманта вцепилась в край ковра, выдрала клок шерсти и ниток.

Испуганный коврик рванулся изо всех сил, потерял равновесие, накренился в полете, чуть не выронив нас, но вскоре выровнялся и полетел прочь так быстро, словно ублюд, которого ужалила под хвост оса.

Я оглянулась всего лишь раз, чтобы увидеть, как вопит от ярости мумия. Повинуясь ее неистовому зову, из земли поднимались черные пески, неживые, страшные, смертоносные. Они, будто чернильные пятна на бумаге, расползались по обычному песку, поедая его и разъедая.

Обиднее всего было то, что вот этому виновнику торжества мертвечины было все равно, он блаженно валялся на коврике и нацеловывал запястье и ладонь моей руки. Ни до какого неубиваемого восставшего мертвеца ему не было дела, он оттачивал искусство поцелуев.

Ох, и не в ту гробницу мы с этим недоделанным вором-некромантом залезли!

Неужели наш мертвец так сильно осерчал из-за какого-то одного жалкого кувшина мумия и сундука с самоцветами?