– Ну, небось заявил: «Твоей все равно долго не жить, давай,я ее застрахую, а денежки потом поделим между собой, и дело в шляпе». Делаюттак иногда, правда, редко, чтобы начальство чего не заподозрило. Только Жорасовсем хорошо придумал, он Рамазанову Шурику подарил! И рыбку съел, и косточкойне подавился!

– А где теперь Шурик? – тихо спросила я.

– Понятия не имею, дома небось, если новую работу не нашел.

– Адрес его не знаешь?

– Зачем тебе? – насторожилась Настя.

Я ласково улыбнулась.

– Понимаешь, послушала я тебя, послушала и решила, не стоитиз риелтерской конторы уходить.

– Верно! – воскликнула Настя. – Шило на мыло сменяешь, лучшедругое чего поищи. Только зачем тебе адрес Шурика?

– В нашей конторе, – я принялась вдохновенно врать, – людиработают парами. Один по городу носится, другой документы оформляет. Мне снапарниками катастрофически не везет, одни прощелыги попадаются. Вот я иподумала, похоже, этот Шурик честный, наивный мальчик, возьму его себе втоварищи, такой не надует.

– Конечно, нет, – обрадованно подтвердила Настя. – Мямля онжуткая, нерасторопный, медлительный, настоящий тормоз, но патологическичестный, прямо до дури. Погоди-ка, адресок поищу.

Через пять минут в моем кармане лежала бумажка скоординатами Нестеренко.

– Некрасиво Жора с ним поступил, – покачала я головой, – непо-товарищески. Он тут, кстати, с кем-нибудь дружит?

Настя спокойно ответила:

– А в твоей риелтерской конторе агенты дружат? Вместе днирождения отмечают, а по воскресеньям в кино ходят?

Я засмеялась.

– У нас человек человеку волк, каждый боится, что другой унего сделку перехватит.

– Здесь то же самое, – пожала плечами Настя, – мы с Жоройобщаемся только из-за того, что в одной комнате сидим. Но, если в коридорвыходим, то стол запираем и ключики с собой уносим.

Я поболтала с ней еще немного о страховом бизнесе, поняла,что больше ничего интересного не узнаю, и ушла.

Шурик Нестеренко жил не слишком далеко от метро«Менделеевская». Вроде почти Центр, но место неприятное, шумное и грязное.Перейдя Новослободскую улицу, я поплутала во дворах, среди маленьких домиков,построенных в начале двадцатого века, и с трудом отыскала нужный. Ну и какойтолк жить в Центре? Погулять тут негде, повсюду асфальт и бетон, в ушиназойливо лезет шум, ревут автомобили, гомонят люди. Дышать абсолютно нечем, даи окна жильцам приходится небось раз в месяц мыть, вон какие стекла черные. Нетуж, лучше в спальном районе, среди зелени и относительной тишины. Знаю, знаю,кое-кто возразит:

– До Большого театра и музеев Кремля придется три часадобираться.

Ну и что? Сколько раз в неделю вы посещаете сии заведения?То-то и оно, что раз в год, если не меньше. Поэтому давайте не будем ругатьотдаленные районы. В Ново-Переделкине летом намного комфортней, чем на Арбате,а зимой в Солнцеве просто рай. Лес рядом, бери лыжи и катайся. А с продуктами итоварами теперь везде хорошо.

Я вошла в темный подъезд и увидела множество табличек подзвонком. Так, тут в придачу ко всему коммунальные квартиры!

Нажав на пупочку пять раз, я подождала немного и услышаладетский голосок:

– Мама на работе, а папа на диване спит, вы кто?

– Шуру Нестеренко позови.

Загремел замок, приоткрылась малюсенькая щелочка, в которойзасверкал круглый глаз, похожий на вишню.

– Шурика ищете?

– Да.

– Его дома нет, он на работе.

– Позови, пожалуйста, кого-нибудь из старших.

– А никого нет, – завел ребенок, потом опомнился и прибавил:– Папа на диване спит! Он у меня огромный и сильный, как медведь!

Я подавила улыбку.

– Хорошо, с таким не страшно.

– Никого не боюсь, – ответил дрожащий голосок.

– Когда Шурик придет?

– Утром, у него сутки.

– Кем же он работает?

– У метро сидит, в ларьке, – поведало дитя, – конфеты мненосит, глядите!

В щель высунулась довольно грязная ручонка, крепко сжимающаяполуобгрызенный леденец на палочке.

– Скажи, ты мальчик?

– Девочка, – оскорбилось существо по ту сторону двери, –Маша.

– Машенька, подскажи, как найти ларек Шурика?

Девочка затарахтела:

– От метро до газетного киоска, слева шаурмой торгуют, асправа будка с конфетами стоит, за ней брат сидит, у него такой кругленькийдомик, а сверху надпись «Лучшая покупка».

Выпалив последнюю фразу, Маша захлопнула дверь.

Я вернулась к метро, повертела головой в разные стороны,увидела вагончик с железным штырьком, на котором висели куски мяса, и тут жеглаза наткнулись на вывеску «Лучшая покупка».

Шурик сидел не в ларьке, а в павильончике. Когда я вошлавнутрь, он отложил книгу, которую читал в отсутствие покупателей, и тихоспросил:

– Что хотите?

Я бросила взгляд на обложку. «Стихи. В.Брюсов». Да уж,меньше всего ожидала увидеть в руках ларечника такую литературу. Детектив,научная фантастика, триллер, что угодно, но не поэзию Серебряного века.

Шурик выглядел несовременно. Худой, бледный юноша в большихочках и застиранной футболке. Никаких серег в ушах, плеера или татуировок.Вьющиеся красивыми кольцами каштановые кудри падали почти до плеч, а глаза уНестеренко оказались голубые-голубые, прозрачные и беззащитные. На лице Шурикаогромными буквами было написано: «Я не могу никого обмануть». Подобное существодолжно сочинять вирши, танцевать в балете, петь в хоре, но никак не продаватьводку с пивом.

– Что желаете? – мягким голосом повторил паренек.

Я окинула взглядом жвачно-сигаретно-чипсовое изобилие иткнула пальцем в небольшой батончик колбасы.

– Это вкусно?

Шурик порозовел.

– Ну так как? – нетерпеливо повторила я. – Стоит деньги насей продукт тратить?

Нестеренко замялся.