Подполковник Вершинин принял доклады старшего группы слежения за местом пристанища бандитов о том, что те начали марш в сторону станции Магино. Чуть позже прапорщик Еремин доложил о том, что из лесхоза ушел и Есаул. Спустя 40 минут командир группы «Рокот» принял доклад о том, что банда миновала линию постов наблюдения, расположенную в километре от станции. Старший лейтенант Шадрин отметил, что боевики ведут себя спокойно, даже беспечно, хотя и соблюдают все меры предосторожности. Но как-то пассивно, будто привыкли. Что означало, наемники Есаула убеждены в отсутствии какой-либо угрозы на настоящий момент. Проход к железной дороге Есаула зафиксировал сам Вершинин. И по поведению Верехова были заметны его спокойствие и уверенность в том, что ситуация развивается по плану бандитов.

На 19.00 в районе предстоящего боестолкновения сложилась следующая обстановка. Основные силы боевиков, за исключением Есаула, рассредоточились вдоль полосы кустарника напротив станции Магино. Джохар Караханов, принимаемый спецназовцами за Ваху, вместе с помощником полевого командира занял позицию слева и сзади штурмовой группы боевиков в секторе обстрела позиций и фланга линии наблюдения второго отделения группы спецназа «Рокот» и позиции командира подразделения подполковника Вершинина. Есаул ушел влево от станции и скрылся из поля зрения наблюдателей Вершинина. Но это просчитывалось. Верехов просто обязан был проверить местность вдоль железнодорожного полотна, взяв роль разведчика на себя. Возможно, Есаул готовил собственную позицию наблюдения за штурмом спецвагона, чтобы при неудачном нападении, успеть уйти из района до того, как подразделения полка внутренних войск, охранявшего полигон «Северный», начнут его зачистку. Переговоры ни между собой, ни с кем-то вне района, бандиты не вели, что следовало из доклада лейтенанта Шестова. Другими словами, бандиты взяли под контроль станцию проведения предстоящей боевой акции «Зигзаг». Спецназ окружил бандитскую группировку.

Лес молчал, словно в нем не было ни одной живой души. Через Магино из Суденца в Шигаев прошла вечерняя электричка. И все смолкло в ожидании приближающейся ночи.

Есаул вышел к железной дороге метрах в ста левее станции. И тут же был окликнут Караханом:

– Игнат! Я здесь!

Есаул обернулся.

Увидел поднятую из канавы голову Вахи.

Вскоре упал рядом с ним в удобную, устланную павшей листвой яму.

– Ну вот и встретились, Ваха! Чего ты меня сюда вытащил? Я должен быть вместе с отрядом.

Карахан усмехнулся:

– Должен! Но не обязан! Впрочем, до начала штурма еще более полусуток, успеешь вернуться к своим наемникам. Можешь также первым ворваться в спецвагон, где вполне реально заполучить пулю в лоб. Но быть впереди – твое право. Вот кто-то из твоего отряда обрадуется смерти командира. Во-первых, место освободится, во-вторых, вознаграждение разделится на тех, кто выживет. А выживут все, кроме того первого, что рванет в салон спецвагона мочить караул. Так что все в твоих руках. Принимай решение сам. Как решишь, так и будет. Но посоветовал бы не губить собственную жизнь, когда есть возможность совершенно не рисковать ею.

На этот раз усмехнулся Есаул:

– Ты хотел сказать, не стоит рисковать собственной шкурой, когда есть возможность подставить шкуру другого, не так ли?

– Можно сказать и так! Что в этом странного?

– Ничего!

– Вот именно, что ничего. Потому как дело командира руководить боем, а не тупо лезть вперед под пули противника, следуя укоренившейся глупости, гласящей, что командир должен лично вести подчиненных в бой! Не тебе мне читать прописные истины. Я же знаю, никуда ты отсюда не пойдешь, разве что на рассвете проверить готовность отряда к штурму!

Есаул взглянул на Карахана:

– Мудрый ты человек, Ваха! И расчетливый! Не зря в авторитетах у Масуда ходишь. Только вместо того, чтобы учить меня, лучше подумал бы о замене Каландина. Бабки, что обещаны за утреннюю акцию, – слезы по сравнению с тем, что можно взять, сместив бывшего партийного деятеля, засиравшего народу мозги байками о светлом будущем, воруя при этом столько, сколько нашим новым русским и не снилось.

– А ты не помнишь, что мы договорились не обсуждать эту тему, пока не разберемся с заказом?

– Помню! Ладно! После акции так после. Осталось недолго ждать! Как говорится, ночь простоять да день продержаться, в смысле успеть смыться отсюда.

Карахан взглянул на Есаула:

– Успеем, Игнат, все успеем!

22.00. Есаул, заступивший на ночное дежурство, принялся наблюдать за станцией Магино. Карахан же расстелил спальный мешок и вскоре захрапел.

Есаул только головой покачал. Ну и нервы у этих чеченов. Утром бой, а он уснул как дитя. Привычка, что ли? Сколько лет уже воюет? И ради чего? Хотя он-то, Карахан, прекрасно знает, за что воюет. За большие деньги. А его речи о независимости Ичкерии – полнейшая туфта. Плевать он, да и его босс Масуд, хотел на эту независимость. Главное – бойня. Есаул посмотрел в сторону станции. Та опустела. Зал ожидания закрылся. Подкатил на «УАЗе» наряд милиции, прошелся по платформе, поговорил о чем-то с пожилым мужиком, сторожем этой станции, и отвалил в сторону Магино. На путях ни одного состава. Да что там состава, вагона. Маневровый тепловоз, что днем таскался здесь по обесточенным путям, тоже куда-то свалил. Бомжей не видать. Им здесь делать нечего. Те начали перебираться ближе к крупным населенным пунктам, к дачным поселкам. Зима наступит незаметно. С ней придут холода, бомжам тепло искать надо. А какое тут тепло?..

И, вообще, шли бы они к черту, чмо немытое. Нашел, о чем думать. Соображать надо о другом. Как убедить Карахана выступить против Каландина. А может, устроить провокацию? Завалить Каландина с его «шестеркой» Мельником, а следом – Карахана с Анваром. Представить же бойню как попытку Вахи сместить силой бывшего партийного босса. А что? Это же реально. Заслать в дом того же Дракона, он и перебьет кого надо. Сам же уйдет через котельную, когда шухер поднимется. В это время Есаул с отрядом будет вне усадьбы, а значит, и вне подозрений. А как только Дракон отработает Каландина, Ваху, Анвара и Мельника, Есаул ворвется в усадьбу и примет на себя руководство всеми силами покойного Каландина. Охранников хоть и много, но они «чугуны», чернь, да не поймут ни хрена, а Есаул на особом положении в Шестовском. Кому, как не ему, брать власть на хуторе. И пусть Масуд присылает на Дон хоть целую комиссию, пусть сам приезжает, вывод из бойни можно будет сделать один. Карахан решил сместить Каландина. Попытался договориться по-хорошему, босс в откат. Ваха тому пулю в лоб. Мельник валит Карахана, Анвар – Мельника. Но в последний момент бывший спецназовец успевает мочкануть и Анвара. Черт, как же Есаул раньше не просчитал подобный вариант? А ведь все просто. Делов-то, собрать будущих покойников в кабинет, отвести своих людей от усадьбы да заслать в дом Каландина Дракона. И все?! Все проблемы решены. Масуд может попытаться прислать на смену Каландину своего человека, но тут наверняка в позу встанет корешок Каландина – Рудинец. А тот круче Масуда, но не считаться с мнением чечена не может. В то же время соглашаться на человека Масуда тоже как бы сдать позиции. А с чеченами, и Рудинец это знает, подобного делать ни в коем случае нельзя. Один раз уступишь, в конце концов оседлают, как ишака. Следовательно, взаимоприемлемое решение по перевалочной базе транзита наркоты – это поставить вместо Каландина ни человека Масуда, ни представителя Москвы. Тогда кого? А почему не Есаула? У того и опыт, и знание дела, и боевая группировка. И чем, в конце концов, Есаул хуже этой партийной плесени Каландина? Кадры обновлять надо. Вот и повод для обновления. И Карахан на хрен не нужен. Деньги за акцию по вагону только до устранения чеченов получить надо, но это не проблема. Ваха заплатит, никуда не денется. Так, так, так… и, действительно, почему раньше Есаул не просчитал этот самый простой и самый эффективный вариант подмять под себя хутор? Черт знает. Не время, наверное, было. А вот сейчас время!