плаката из отеля северокорейские власти приговорили к пятнадцати годам исправительно-трудовых работ. Концом всей этой истории стало возвращение полуживого студента спустя почти восемнадцать месяцев пребывания в Корее. В медицинском центре, куда его направили на лечение, был поставлен диагноз тяжелая неврологическая травма, а спустя двое суток он умер, не приходя в себя.

После лекции Антон пустил по рукам присутствующих бутылку кваса, привезенного из Северной Кореи. Вкус, надо сказать, был специфическим. На всякий случай он предупредил, что если много его выпить, сутки не выйдешь из туалета. Далее последовало небольшое чаепитие, и я пообщалась с некоторыми людьми. Как оказалось, множество пришедших не имело никакого отношения к путешествиям, а пришли на лекцию чисто из интереса.

Пока все болтали, Максим спросил у Антона разрешения переночевать и получил добро. Легли мы раньше всех, чтобы так же раньше всех и проснуться. Я выбрала отдельную кровать и потом всю ночь жалела, что поспешила. На ней не было ни матраса, ни подушки, а когда я проснулась рано утром – у меня болело лицо от сна на твердой поверхности.

Часть 2

Дорога домой

«Пусть ноги станут вам друзьями».

Джеймс Мэтью Барри

Перебирая вещи рано утром, я заметила, что потеряла свои джинсы. У меня оставались только термоштаны, так что сверху я еще надела шорты. Все еще спали, и мы, тихонько пробравшись на кухню, съели пару печенюшек, запивая их горячим чаем. Было понятно, что Антон встал, так как чайник уже был вскипячен. Андрей, который спал рядом в той комнате, также отсутствовал, и я пыталась найти хоть кого‑то, чтобы обнять на прощание. У самых дверей нас встретил Антон и пожелал удачи. Теперь нам предстояла долгая дорога домой.

Выйдя из подъезда, мы увидели Андрея, работавшего в саду у дома. Крепко обняв нас на прощание, он подсказал короткий путь до ближайшей остановки, которым мы с удовольствием воспользовались.

В окне автобуса я разглядывала уходящие дома и уже думала, какой окажется дорога назад. На календаре было седьмое число, и это значило, что нам надо торопиться, чтобы в последних числах августа оказаться в Петербурге. Я написала Илье, с которым мы виделись в Хабаровске, с просьбой нас приютить и убрала телефон в рюкзак.

Спустя пару остановок Максим соскочил с места и сказал, что пора выходить. Мы сели на электричку, чтобы уехать максимально далеко от города. Несмотря на раннее утро, людей было очень много, и мы еле успели занять сидячие места. Оказавшись у окна, я закрыла глаза. Временами я чуть не проваливалась в сон, но, будто боясь пропустить остановку, следила за Максимом, который смотрел по навигатору, где мы едем. Да, я никогда не могла заснуть в общественных местах или где‑либо, кроме как в лежачем положении. Кажется, единственный раз, когда я провалилась в сон, облокотившись на стол, случился во время паромной переправы, когда мы с мамой посещали Сицилию. Тогда я села в другой автобус, отдельно от мамы, чтобы послушать звучание английского с сильным итальянским акцентом. Английский я знала достаточно хорошо, чтобы его понимать. Но то, что говорил итальянский экскурсовод, часто оставалось неясным.

– Жень! Выходим! Наша остановка, быстрей!

Я настолько углубилась в свои мысли, что отвлеклась от происходящего. Быстро закинув рюкзак на плечо, я поспешила на улицу. Судя по дорожному указателю, от города мы отъехали на шестьдесят два километра. Сейчас нам предстояло перекусить в ближайшем магазине и отправляться в путь. Максим купил две сосиски в тесте, чай с сахаром и мороженое в трубочке. Ели мы не торопясь, стоя прямо у магазина, словно желая отсрочить время автостопа. Мы должны еще сегодня доехать до Хабаровска и забрать куртку Максима, оставленную в доме у зэка.

Машины останавливались легко, однако подвозили на маленькие расстояния. Девушка, взявшая нас третьей на дороге, призналась, что раньше уже проезжала мимо, но испугалась брать попутчиков. На сей раз, решив, что мы не представляем опасности, она все же решила остановиться.

– Вы едете быстрее меня! Как вам это удается?! – засмеялась Даша.

– Скоростные машины, – улыбнулся Максим.

Мы двигались вперед, преодолевая километр за километром, и слушали удивительные истории людей, подвозивших нас. Возле знакомой деревни мы попросили водителя завернуть к нужному дому, чтобы забрать куртку. Леши в доме не оказалось, однако Саня, бывший зэк, с удовольствием вышел, чтобы поздороваться. Максим был счастлив – куртка была снова с ним.

К вечеру мы остановились у той чебуречной, где уже были. Максим купил пару булочек, а я, взглянув на цены, ограничилась лишь чаем. Пока я стояла возле ларька в раздумьях, не купить ли все же чего‑нибудь, ко мне подошел мужчина с широкой улыбкой.

– Куда путь держите?

– В Петербург.

– Ох, ну тебя и занесло. С другом, смотрю, едешь?

– Да. А вы куда едете?

– В Хабаровск, но мы не можем вас взять, к сожалению. Вещи перевозим.

– А, ну ничего страшного. Удачи вам!

Я хотела отойти, чтобы все‑таки решить, буду ли что‑то покупать, однако мужчина меня остановил. Он достал бумажник и молча протянул купюру в тысячу рублей.

– Спасибо, – лишь сумела проговорить я.

Хотелось пожелать ему хорошей дороги или чего еще хорошего, но он уже сел в машину и завел двигатель. Я вернулась к Максиму. Почему‑то деньги прибавили мне не аппетита, а энергии.

– Поехали.

Я выхватила булку из рук Максима и начала жевать мягкое тесто, из‑под которого выглядывал толстый слой картошки.

Машина остановилась довольно быстро, как я и предполагала. Внутри оказался скромный и интеллигентный, по сравнению с некоторыми предыдущими водитель. Он не курил и не ругался матом. Я прониклась доверием к нему и спросила, хочет ли он послушать мои рассказы.

– Я не любитель разговаривать, а слушать люблю. Так что с радостью.

И я прочитала ему один из самых теплых и добрых моих рассказов.

Поддержать добрым словом человека, попавшего в беду, часто так же важно, как вовремя переключить стрелку на железнодорожном пути: всего один дюйм отделяет катастрофу от плавного и безопасного движения по жизни».

У всех бывает такой момент, когда хочется тепла. И это тепло может дать только живая нежность человека, одна из форм близости – объятия. Только обнимая, ты чувствуешь, что не одинок.

Все, что мы можем дать, – заключено в нас самих. В наших руках. В голосе. Во взгляде. Все, что мы можем, – это подарить частичку себя. Частицу своей души, тепла. Все, что мы можем, – это быть рядом, когда никого нет.

Я тебя люблю, человек.

Я знаю только одно. Знаю наверняка лишь то, что люди смогут научиться быть счастливыми только тогда, когда научатся любить. Любить других людей. Любить просто за то, что они есть. Именно тогда и наступит счастье.

Сделать счастливым другого человека – просто. Нужно всего лишь подарить свое тепло.

Человеческая любовь – самое сильное чувство. Оно способно вылечить. Оно способно совершать чудеса.

Объятия – как одна из форм человеческой любви. Обнимая, мы прижимаем человека к сердцу. Самому живому органу нашего тела. Лишь когда мы прижимаем человека к самому центру нашего я, происходят великие чудеса.

Подарить свою любовь другому человеку – это самый совершенный путь к спасению.

Виктор был первым водителем, с которым хотелось общаться и обсуждать разные идеи. Он не был похож ни на одного дальнобойщика. Я чувствовала себя спокойно и тепло в его машине. И казалось, он мне благодарен за то, что я сейчас читаю ему свои творения.

Мы остановились у ближайшего кафе. Виктор спросил, не голодна ли я. Потупив взор, я призналась, что да. Он дал мне двести рублей на суп и сказал оставить сдачу себе. Я с аппетитом поглотила свою тарелку солянки, и мы отправились дальше. Виктор тоже ехал в Хабаровск, и ему надо было до утра выгрузиться. Я достала телефон и прочитала сообщение от Ильи: «Моя сестра с радостью примет вас, напиши ей». Далее шла ссылка на ее страницу. Так мы и получили ночлег. Я предупредила, что приедем мы поздно, но она уверила меня, что ждет нас.

Только к часу ночи мы вышли из машины Виктора. Он довез нас так близко, как смог. Оставалось пять километров до дома Яны. Поблагодарив его, мы отправились пешком по ночному городу. Максим хотел вызвать такси, но я убедила его насладиться ночной прогулкой.

– Помнишь, мы тут шли в день, когда были у кришнаитов? – спросил путник, расстроенный, что придется тащить тяжелый рюкзак всю дорогу.

– Нет.

Я озиралась по сторонам, и все улицы