— Идите, — отпустил меня Ганс, видя, как меня начинает потряхивать от женской истерики. Вчера Лена держалась молодцом, ни разу не хныкнула, сразу же ушла в свою комнату спать, а сегодня ее вдруг развезло.

— Д-да… Я, пожалуй, пойду… У меня три общежития. Инспекция… Её из дома не выпускать!

И я сбежал.

Весь день так и бегал по корпусам, проверил жилые и учебные, провел совещание с преподавателями, где еще раз обсудили график и возможные замены. Конечно, потом будет время утрясти мелкие и нерешенные вопросы, но все знали, как я люблю порядок и полную готовность к срокам, поэтому терпели.

Вечером из круговерти проблем вырвал звонок Баграта:

— Дай угадаю — в академии.

— Угу.

— Лично перестраиваешь лестницы?

— Смешно.

— Ха-ха. Да не очень. Сегодня воскресенье, вообще-то.

— В курсе.

— Вечер.

— Уже?

— Поехали, выпьем в баре, поговорим.

— Я не ужинал. И не обедал.

— Тогда в кафе. Я знаю отличное кафе, там просто отпадная кухня. Заеду за тобой.

И уже через полчаса мы сидели с другом в полутемном зале, ели горячие, превосходно приготовленные блюда и наслаждались красным вином.

— Что будешь делать? — начал Баграт.

— С чем?

— Хм… С протеже, естественно! Или у тебя сейчас есть более важное дело?

Я только усмехнулся, молча запивая кусок прожаренного стейка вином.

— Как она оправдалась за проваленный уик-энд? — не отставал Баграт. — Отшлепал? Заставил отсосать по дороге домой?

Я поперхнулся, хватая салфетку и прижимая к губам. Черт бы побрал мое живое воображение и грязный язык Баграта.

— Она завязала с профессией. Так что не мели чепухи!

— Что значит завязала? С такими делами не завязывают. Просто она нацелилась на тебя, Андрей! Ты где-то дал слабину, она почувствовала, что может окрутить тебя и устроиться поудобнее. С этими хитрющими бабами так и бывает.

— Лена? Она не такая, — усмехнулся я, теряя аппетит и жалея, что поддался на уговоры друга.

— А какая? Это сначала они несмело заглядывают в глаза и робко улыбаются, а потом берут за яйца и доят.

— Яйца не доят, — автоматически поправил я.

— Эти суки все яйца сцеживают, можешь мне поверить. И твоя шлюшка скоро будет требовать подарки, побольше и подороже. Как только почувствует, что ты у нее на крючке, что жалеешь ее, что хочешь трахать только ее, сразу встрепенется и скрутит. За поцелуй — подари колечко, за секс — утром выставит счет на все выходные…

Я окончательно принял решение ехать домой. Разговор мне не нравился, хотя бы потому, что последние дни я гонял именно эти желания: быть с ней, сводить куда-нибудь, вместе позавтракать и успеть к ужину. И конечно, я мысленно уже трахал ее, а потом дарил колечко, черт! Со своей стороны я был готов к сближению, мне нужно было только приглашение от Лены. Даже намека на приглашение хватило бы.

Но она держалась.

* * *

— Андрэ, ужин на кухне, — крикнула мутер из столовой, заслышав мое возвращение.

Уставший и растерянный последними нападками Баграта, я пошел на голос и привалился к косяку, обозревая нелегальное казино в нашей столовой.

За столом сидели Ганс, Лена и мутер и азартно играли в «Дурака».

— Она выигрывает пятый раз подряд, герр профессор, — с восторгом известил Ганс, забирая выложенные под него карты.

Лена торжествующе улыбалась, отдавая последнюю карту под мутер и заканчивая игру.

— Та-да! Как вы думаете, герр профессор, за это я могу получить поощрение?

— Денежное? — холодно поинтересовался я.

— Можно еще и денег дать. Кто ж от денег то откажется?

«Эти суки все яйца сцеживают… скоро будет требовать подарки, побольше и подороже».

— Но ты хочешь чего-то другого?

— Да. Пожалуйста?

— Чего?

Ответить ей не дала мутер. Скинув карты Гансу, она встала мне навстречу:

— Весь день просится в больницу, проведать Леську.

— И мандаринчиков купить, — вставила Лена.

Я перевел взгляд с матери на нее и устало покачал головой:

— Это все, что ты хочешь, чучело? Чтобы я отпустил тебя в больницу и дал денег на мандарины?

Мутер шлепнула меня по руки, грозно сведя брови:

— Не смей называть Елену чучелом! Как это невежливо!

— Прости, мам.

— Не мне.

— Прости меня, Елена. Я очень устал, и слово вырвалось прежде, чем успел подумать.

Она дернула плечом, будто отмахнулась, но я видел, что глаза от меня прячет. Не все ли ей равно, как я ее называю? И почему снова скоблит в груди? Угрызения совести? Опять?

— Завтра с Гансом съездите, навестите девушку. Ганс, потом заедешь по этому адресу, — я протянул визитку, — купите ей форму.

— Форму? — взвизгнула Лена. — Настоящую?

— Академическую. В академии все ходят в форме.

— Мама дарагая! Вы лучший профессор в моей жизни!

И она запрыгнула на меня, обвивая руками за шею и обхватывая бедрами талию. Я машинально подхватил её за попку, стискивая мягкие, полные ягодицы руками и вжимаясь в гостеприимно распахнутые бедра.

В голове моментально помутилось, размякло от желания, а в штанах наоборот напряглось. Мне было чем упираться в нее между ног. И Елена тоже это сообразила, резко оборвав свои восторги и заглядывая мне в глаза. Не знаю, что она там увидела, но её отклик мне понравился. Я уже чувствовал её всем телом, и повлажневшие трусики и напрягшиеся груди, упирающиеся сосками мне в грудь. Не мог это почувствовать, но знал, что всё так и есть, она готова принять меня здесь и сейчас безоговорочно.

По учащенному дыханию, шумно срывающемуся из полуоткрытых сладких губ, по прикрытым глазам, в которых блестели звезды и манили в свой космический омут, я вёлся на каждый признак её возбуждения, её похоти. И не видел смысла сдерживать себя.

— Андрэ!

Мутер умеет делать контрольные выстрелы. Сейчас одним словом пробила туман наваждения у меня и у выгнувшейся в моих руках Лены. Она неуклюже сползла по мне, задевая налившийся член и заставляя вздрогнуть от прикосновения.

— Ганс, — хрипло позвал я, головой кивая на Лену, — мама, доброй ночи.

И снова сбежал подальше от искушения. Второй раз за день…

Совершенно точно, мне нужно было продумать стратегию поведения с протеже на оставшийся срок. Найти вариант, куда ее пристроить дальше и…