– И куда она их потратила?

– Нам она не отчиталась. Сказала, что должна заплатить, потому что иначе ей хана.

– Что?

– Хана. Она именно так и выразилась.

Выходит, эти деньги тетушка не оставила себе? Она их кому-то отдала? Но кому? Очень щедрый подарок. Слишком щедрый, если вспомнить, какой скаредой была старуха. И потому Жанна усомнилась. Возможно, никому тетушка эти деньги и не отдавала, а решила истратить на себя любимую? Но тогда что она купила? Еду привозила ей Жанна или Андрей, и тетя старалась денег им не отдавать. Новых вещей в ее гардеробе не прибавилось. Мебели или техники, кроме холодильника, тоже. Куда же она дела деньги? Хотя тетя могла просто припрятать их за плинтус. Там у нее был оборудован вместительный тайничок для украденного золота, в него могли и полтора, и три миллиона поместиться. Особенно если перевести их в доллары, вообще ерундовый объем пачки получится.

Мысль о плинтусе подтолкнула Жанну к еще одному вопросу:

– А что за перстень, о котором вы говорили? У тети был тайник. Она оттуда достала этот перстень?

Мать с сыном переглянулись.

– Тетя дала вам какой-то перстень! – настаивала Жанна.

– В счет долга, так она сказала.

– Мы ей не поверили, думали, что дешевка.

– Да и немудрено было ошибиться. Золото темное, камни тусклые, пыль, паутина.

– Так и должно быть, если драгоценность долгое время пролежала в тайнике за плинтусом.

– Мы думали, что латунь с пластиком, отнесли к ювелиру, а он нас огорошил. Золото, говорит, и камни натуральные.

– Можно на него взглянуть?

– Мы его продали, – слишком быстро ответил Мисюсик.

Мать взглянула на него с укором, но возражать не стала. И даже сказала:

– Ювелир предложил нам за перстень очень хорошую цену.

– И мы с мамой решили: чего ради держать сомнительное приобретение, если можно обернуть его в деньги? Сразу же и продали!

– Ювелира назвать можете?

– По объявлению приехал! Приехал, уехал, деньги оставил, а самого ювелира мы и знать не знаем.

– Но вы же с ним как-то связывались. Номер его телефона у вас должен был остаться.

– Потеряли. Выкинули.

Было ясно, что Мисюсик врет, но Жанна решила не заострять на этом вопросе внимания. Не хочет парень демонстрировать ей перстень, его право.

– А как выглядел перстень?

– Золотой мужской перстень, двадцать первого размера. На нем была сделана вкладка в виде правильного шестигранника из какого-то черного материала. Мы с сыном сначала подумали, что это пластмасса, но ювелир нас уверил, что это черный агат.

– А камень в центре вкладки, который мы приняли за хрусталик или страз, оказался брильянтом!

– Да еще каким! Чистейшей воды. А такие стоят очень дорого.

Судя по тому воодушевлению, с каким сын и мать дружно описывали перстень, он и впрямь был у них. Продали они его или оставили, дело десятое, но перстень у них в руках побывал. Это ясно.

Жанна притворилась, что верит в историю с ювелиром, и спросила:

– И за сколько же вам удалось продать перстень?

– Почти за двести тысяч.

– Рублей?

– Да.

– Ничего себе! И заплатили вам, надо полагать, всю сумму сразу и наличными?

– Конечно!

Хорош ювелир, который на вызов берет с собой такую сумму. Надежда Семеновна взглянула на своего дурака сына, снова тяжело вздохнула и произнесла, обращаясь к Жанне:

– Ювелир нас заверил, что камень сам по себе стоит столько. А золото и агат – это просто приятное дополнение, не более того.

– Тем не менее работа была тонкой, ювелир сказал, что перстень сделан в СССР годах примерно в семидесятых-восьмидесятых прошлого века. Эксклюзивная вещь, такие советские ювелиры делали на фабриках, но не в промышленных масштабах, а маленькими партиями, исключительно для тогдашней элиты. Высокопоставленных чиновников, известных артистов, и конечно, для богатых цеховиков – владельцев подпольных цехов по пошиву всевозможной мануфактуры.

– Очень интересно.

Жанна задумалась. Если перстень и в самом деле был, где могла его взять тетушка? Родственники говорили, что тетушка Любовь всегда была не чиста на руку и могла при случае прихватить понравившуюся ей ювелирку. До сих пор Жанна почему-то думала, что тетя воровала исключительно женские украшения, но возможно, что это было и не так.

Настаивать на том, чтобы ей показали перстень, было бесполезно. То ли мать и сын боялись, что она его потребует вернуть, то ли еще по какой-то причине, которую выдумал не очень умный мозг Мисюсика, но он решил перстень утаить. Ладно, это его дело. Жанна и не настаивает. Она лучше выяснит другое.

– Вы попугали тетю по телефону, а что было потом?

– Ничего. Она куда-то делась.

– Ко мне перебралась жить. Струхнула из-за ваших звонков и решила у меня переждать опасное время.

– Вряд ли ее наши угрозы так уж сильно напугали, – покачала головой Надежда Семеновна. – Мне показалось, что куда сильней она боится того человека, которому отдала наши деньги. И для которого хотела занять у нас еще.

– Еще?

– Да. Этот перстень… Он был выдан нам после того, как мы дали ей еще денег.

При этом оба родственника, что мать, что сын, как-то странно потупили глаза. Жанна нутром почуяла, что тут есть какая-то каверза, которую эти двое затеяли против ее тетушки, но пока что не понимала, какая именно.

– Да, того человека ваша тетя реально боялась, – подтвердил и Мисюсик.

– Кто это был?

– Мы не знаем.

Жанна помолчала.

– Но вы думаете, что этот человек мог убить тетю?

Мать и сын снова переглянулись. И Жанна была уверена, на секунду на их лицах появилось выражение вины.

– Да. Любовь Михайловна именно так и говорила. «Она убьет меня! Убьет за все то зло, что я ей причинила! Она ненормальная, поверьте моему слову!»

Жанна глубоко задумалась. Если верить рассказу этих двоих, то у тети был какой-то страшный враг, желающий ей отомстить. Враг – женщина. Эта женщина желала крови тетушки. И чтобы сохранить себе жизнь, тетушка была вынуждена откупаться от этого врага деньгами. Очень большими деньгами. Выходит, что какая-то женщина запугивала ее тетю, и делала это куда основательней, нежели Мисюсик с его мамашей.

Вот только правду ли рассказывают ей эти двое? Но пусть с этим разбираются Широков и его ребята. Им будет проще понять, где Мисюсик и его мамочка говорят правду, а где нагло врут.

И как только Жанна вышла из дома, она тут же скинула Широкову эсэмэску: «Нашла Мисюсика!» – и адрес. Ничего личного, только интересы дела.