Но забылся ненадолго, даже остановился, медленно, нерешительно скользя взглядом по угловому дому… Жилые подъезды располагались чуть дальше. Один, второй, что же там дальше, в темноте? И преодолев сомнения, поднял глаза. Дом уцелел не весь, но квартиры на его этаже выглядели неповрежденными. Темные окна без стекол и занавесок казались теперь совсем чужими. Еще одна безотчетная надежда увидеть что-то родное и знакомое угасла. А может быть, просто слишком темно? И внутри квартиры до сих пор стоят на комоде фотографии родителей. Две, почему-то даже в этих красивых рамках они нигде не были вместе… «Симка, я обязательно когда-нибудь покажу тебе отца. Обещаю!» Но сейчас майор нетерпеливо подгонял в спину. Максим не отводил взгляда от темных окон, будто ждал, что в них вдруг загорится теплый свет настольной лампы, приглушенный коричневой занавеской кабинета. Раньше очень любил глазеть по вечерам в окно на поток машин, лежа на подоконнике. И показалось вдруг, как будто… он и сейчас там и смотрит с высоты на самого себя, сталкера в мешковатой химзащите, застывшего посреди улицы. И он сверху сказал себе: иди и не оглядывайся…

А впереди тем временем показалась причина, из-за которой автомобили застряли, сделавшись могилами своим хозяевам посреди узкой дороги: двухэтажный автобус протаранил автомобиль. Обоих развернуло поперек четырех полос. Длинная – уж явно выделявшаяся на фоне других – черная машина врезалась в когда-то голубой кирпичный забор, наискось перегородив улицу. Несмотря на двадцатилетнее стояние под дождями, снегами и щедрым ультрафиолетом солнца авто выглядело почти целым. Вот только прямо сквозь крышу, разорвав металл, росло деревце в руку толщиной. Максим хотел было подойти поближе, разглядеть, но его остановили:

– Не трогай, – глухо предупредил сталкер, судя по торчавшей из-под маски бороде, Дмитрий, – это членовоз, правительственный лимузин, мало ли, чего там. Рванет еще.

Вслед за сталкерами Максим протиснулся через выгоревший салон туристического автобуса, отстраненно рассматривая почерневшие скелеты, их здесь было много. Тропка явно использовалась, середину салона очистили, а кости сложили аккуратными кучками на прогоревшие пружины сидений. Белявский выпрыгнул через окно за Дмитрием, оказавшись по ту сторону улицы. Следом, кряхтя, полез Липенко. Майор, шедший замыкающим, замер у оконного проема, оглянулся назад, будто опасаясь «хвоста», и последовал за архивариусом.

Знакомые улицы Адвоката уже не пугали своим новым видом, Москва из цветных детских воспоминаний окончательно превратилась в Москву цвета грязного снега и смерти. Город умер. А люди, снующие по трубам артерий и туннелям кишок в поисках крупиц былого изобилия, всего лишь паразиты, доедающие труп когда-то сильного зверя… Вот только любой труп в итоге становится голым скелетом.

Обходя провал, в котором, уткнувшись капотом, лежал микроавтобус, мысль о городе-трупе, внезапно вспыхнувшую в голове. Максим счел какой-то важной вехой, знаком, что ли… Таких моментов в его жизни было не так уж много, но после каждого он менялся внутренне, взрослел, и несмышленыша лишенного матери, а потом и отца оставалось в Максиме Белявском все меньше. Зато Адвоката, братка с Китай-города, привыкшего решать «дела» кулаком, кастетом и ножом, все больше. Жизнь тому как-то больше способствовала: не будь терпилой, никого и ни о чем не жалей, бей насмерть.

Бронежилет с непривычки давил на плечи и вообще болтался на пузе, мешая двигаться. Максим остановился чтобы подтянуть ремни, дорога к злополучному Генштабу поначалу как-то беспокоила, воображение рисовало ужасы поверхности, но реальность была много проще: снег, грязь, машины, дома. Майор сказал: пятьсот метров? Да от станции до станции может быть в десять раз больше! Красться и жаться к стенам, повинуясь жестам сталкеров, идущих впереди, порядком надоело.

Шедший метрах в десяти сталкер – в химзе не разберешь, кто именно, – присел у машины, подняв предупреждающе кулак, все остановились. Майор, пригибаясь, направился к нему, на ходу бросив:

– Стой. За Липенко присмотри!

«Вот еще радость», – фыркнул Макс глянув на съежившуюся фигуру с тяжелым рюкзаком позади. Охранять архивариуса совсем не улыбалось. Но пистолет из удобного кармашка на бронике все же вынул, мало ли. Отсюда ему было не разобрать, что Ильин со сталкерами разглядывали в маленький бинокль, но то, что явной опасности нет, и так понял, не дурак. Подошел второй сталкер. Майор обернулся и махнул рукой. Белявский направился к ним, следом потрусил брамин.

Сначала Адвокат не понял, на что именно смотрят кшатрии, ну, длинный дом, ну чугунный забор со статуями, чего такого? Всякими горгульями когда-то украшали храмы, может, и здесь кто учудил. Вот только «горгульи» оказались уж больно разнокалиберными, и стояли абы как… Оказавшись ближе, он услышал часть разговора Ильина со сталкашами:

– …твои шилоклювы. Кто их так?

– Ну, летуны и стигматы узлов не вяжут, да и арматурой не пользуются, – судя по отсутствию веника бороды, бухтел Василий.

– Чей-то рейд, дикие какие? – вслух размышлял майор, настороженно водя стволом автомата.

Максим же, наконец, рассмотрел, что статуями оказались дохлые мутанты с острыми, как лом, мордами привязанные к ограде, много, больше десяти. А особенно крупный был растянут за конечности и прибит штырями на входе в здание с облупившейся табличкой «…равовой инстит…».

По спине пробежал холодок, Максим взвел курок пистолета, озираясь по сторонам, чуйка подсказывала надвигавшуюся жопу а ну те, кто нашинковал мутантов, решат так же развесить и его тушку вместе с полисными? И место, как ни крути, поганое, на доме напротив висел, будто вчера намалеванный, синий указатель «ул. Знаменка, 13, строение 1». Макс сплюнул, изгваздав слюнями противогаз изнутри. Несчастливое число!

А еще в этом доме не оказалось окон, вернее, все или почти все уцелевшие рамы были открыты настежь. Предчувствие опасности усилилось, руки неприятно зудели от ощущения предстоящей драки. Он уже повернулся, чтобы предупредить Ильина о подозрениях, как в окне на втором этаже что-то показалось.

Глаз только зацепил боковым зрением неясный силуэт в темной комнате над аркой входа. Мозг подумал: а что это? Рука уже решила: довернула пистолет, выжала спуск. Неожиданно громко в абсолютной тишине улицы хлопнул выстрел, темный силуэт, вякнув, опрокинулся назад.

«Попал!» – то ли испугался, то ли обрадовался Максим. Тонкая тень метнулась от раскрытого окна с балконом, сталкер, вскинувший было оружие, повалился на землю с торчащим из лица длинным штырем. Застучал автомат, перила балкончика разнесло в пыль, Ильин поддержал огнем. Новый росчерк ударил майора по наплечнику, сбив с ног. С громким лязгом железка забрякала об асфальт.

Между домов заметался пронзительный визг, который тут же потонул в реве десятка глоток. Из окон стали появляться низкорослые существа, швыряя камни, мебель, в воздухе закружились газеты. В крышу легковушки, за которой спрятался Максим, воткнулось полутораметровое копье, следом рыжими брызгами разлетелся кирпич.

Ильин, придерживая хромавшего сталкера, отчаянно стрелял по окнам, когда-то зеленые проемы то и дело окрашивались ярко-алыми брызгами. Но тварей становилось все больше.