Белинский схватился за голову. Нет, не потому,что иссяк поток рифм. Он мог нанизывать их без малейших усилий ещедолго-предолго, на очереди стояли, нетерпеливо отталкивая друг друга, натурнире, на шарнире, в Кашмире, в Йоркшире, на Парамушире, при вампире,конвоире, дезертире, визире, банкире, дезертире, э сетера, э сетера[18], как говорят французы!Вениамин просто вспомнил, что забыл под подушкой томик омерзительного Сорогина.А если кто сунет туда свою шаловливую ручонку, словно в нечистоты? Нет, нельзяподстраивать друзьям такую подлянку. И вообще, что подумают на станции о доктореБелинском? Поэтому он прервал увлекательнейшую из игр – буриме – и ринулся навторой этаж. В комнату отдыха. Схватил книжку, поморщился, вспомнив, что там вней понаписано, и спустился вниз. Помахал остающимся и уже двинулся было кдвери, но тут Меншиков, говоривший по телефону, отчаянно зажестикулировал ипринялся корчить жуткие гримасы, бросая в сторону Белинского пылкие взгляды.

Вениамин приостановился. Как правило, на неготак страстно смотрели особы женского пола, вниманием которых, что греха таить,закоренелый бабник Белинский вовсю пользовался. Аналогичные же глазки строилему один известный в городе молодой педик, крашеный блондинчик и любительжгучих брюнетов, к каковым относился и Веня. Но Меншиков! Он же известен своимнатурализмом и вдобавок смертельно влюблен в эту опасную красотку, которую чутьне силком затащил под венец!

Белинский уныло вздохнул. Не стоит изображатьиз себя невинность. Зазывные взоры и неприличные телодвижения означают толькоодно: Меншиков просит его не уходить со станции. А зачем ему это нужно? Не длятого же, чтобы продолжать играть в буриме! Наверняка сейчас последуеткакая-нибудь просьба. И доктор Белинский готов поставить на кон книжкуСорогина, что Алехан Меншиков попросит его «быть другом»...

– Веник, золотой, брильянтовый! –запел Меншиков, бросая трубку и делая жалостливые глаза. – Будь другом,подмени на пару-тройку часиков. Не на все дежурство, нет, только напару-тройку...

– Опять Мариночку тошнит? – сехидцей спросила Света.

– В больницу... под капельницу, –выдохнул Александр, на рысях устремляясь к двери и даже не ожидая ответа отБелинского.

Ну куда Вениамину деться, если у товарищабеременная жена, которую беспрестанно тошнит! Он только и мог, что крикнулвслед Алехану:

– Желчегонный сбор номер три!

Но ему откликнулось только эхо в гулкихкоридорах...

– Наберут детей во флот! – произнесдоктор Белинский свою любимую фразу. – Ну разве не понятно, что еслиженщину тошнит уже пять месяцев, то непорядок с печенью или желчным пузырем?!Нет, прокапывают беднягу, словно алкаша, прокапывают до бесконечности...Два-три часа, он сказал? Ну, посмотрим!

Зазвенел телефон.

– Алло, «Скорая», слушаю вас! –отозвалась Света – Ой, приветик, Ася Ивановна, вы куда запропастились? Нет,вызова вам пока еще нет, но... Что? На два-три часика? Не больше? Ну, хорошо,давайте. Пока, до встречи.

Света положила трубку и со смеющимися глазамиповернулась к Белинскому.

– Можешь не говорить! – выставил онладонь. – Можешь ничего не говорить... Что у нее там? Газовую трубуснесло? Балкон обрушился? Соседи затопили? Кошка Муся объелась герани?

– Да я и не спрашивала, – хихикнулаСвета. – Какой смысл? Ася Ивановна и сама запутается, и тебя запутает. Вотуж мастерица кружева плести! Ей бы детективы писать.

– Короче?

– Короче, она задерживается на два-тричасика.

– Может, они сговорились сАлеханом? – безнадежно пробормотал Веня. – Значит, мне опять одномупо вызовам мотаться?

– А Валентина еще не ушла! –обрадовалась Света. – Мы ее уговорим. Она непременно согласится.

– Почему ты так уверена? – вскинулброви Вениамин.

– Так Валька же судьбу свою ищет.

– Это как?

– Ну, ей цыганка нагадала, что она выйдетзамуж за человека, которому поможет, вот наша Валюша и горит на работе.Помогает и по долгу службы, и на дополнительных вызовах... Да только беда –приличные люди все сплошь женатики попадаются, а если холостежь, то либо наркии алкаши, либо нормальные – но не в Валентинино дежурство.

В эту минуту спустилась со второго этажа иВалентина. Последовал недолгий, но многословный диалог, после которого молодаяфельдшерица практически безропотно согласилась поработать еще несколько часов.

Раздался звонок.

– Ну, ребята... – пробормоталаСвета, кладя трубку. – Повезло вам. Такой вызов... Не поверите, какаякрутизна!

– Что еще за крутизна? – мрачнопоинтересовался Белинский. – Круче цыганского барона?

– Круче!

– Круче вызова к бывшему председателюзаконодательного собрания, который наелся анаприлина?

– Круче, ой, круче! – хихикнулаСвета. – Нет, ты не поверишь... Вас вызывают к Климушкину!

– Кто это? – полюбопытствовал Веня,чувствуя некоторую неловкость из-за того, что вынужден разочаровать Свету.

– Ты что?! – едва не закричалаона. – Кто это, главное! Ну Климушка, Климушка! Тот самый! Тот, который!Кандидат в мэры! Магазин «Евразия», все универсамы и еще не знаю что!

– Понял, – хихикнул Вениамин. –Ну правда, это круто. Круче его только Волжский откос. И что с ним, с этимвеликим человеком? Похмельный синдром? Подельники синяков насажали?Экс-губернатор Чужанин, ныне государственный думец, прислал отравленных роз впамять о былой дружбе?

– Сын его температурит, – сухоответила Света, которая очень сдержанно относилась к насмешкам над богатымилюдьми, даже бывшими «сидельцами». – Так что записывай адрес.

– Какой в мужике интерес, если он непросто женат, но у него даже сын есть? – безнадежно вздохнула Валентина и,не стесняясь Белинского, стащила футболку и попыталась застегнуть на белопенныхгрудях халат. Удалось ей это только с третьей попытки, но все же удалось. Воттеперь и впрямь можно ехать на вызов!

Мирослав положил трубку и, чтобы элементарноудержаться на ногах, крепко взялся руками за обе стороны дверного проема, околокоторого остановился. В голове звенело так, словно все сорок сороков Москвыударили в колокола, выпевая на разные лады: «Ре-бе-нок! Мой ре-бе-нок!»

– Что? – тревожно спросил Шведов,вглядываясь в его лицо. – Что с тобой? Что они тебе сказали?