— От вашей.

— А зачем нам квартира? — Динка тоже сунула нос впластмассовое днище.

— Затем. Большую часть времени вы теперь будетепроводить вместе, так что удобнее, чтобы вы географически находились рядом. Аездить за вами на Ветеранов, а потом в Веселый поселок мне как-то не улыбается.К тому же на транспорте сэкономим.

— На чем еще собираетесь экономить?

— Не на вас, не беспокойся.

— Ну… не знаю… А где же располагаются апартаменты,Леонид Леонидыч? В гостинице «Невский Палас»? — опущенная трюком с шампанским,Динка запоздало попыталась вернуть свои позиции.

— Пока нет. Пока — скромнее. Жить будете на Северномпроспекте.

— Это еще где?

— Гражданка. Не ближний свет, но надо же с чего-тоначинать…

Вот хрень! Отродясь не была на Гражданке, а если и была — тозабыла как страшный сон. Гражданка с отрезанным метро, удовольствие нижесреднего.

— А квартира двухкомнатная? — Динка неожиданнопроявила цепкую пенсионерскую сметку.

— Трех. Трехкомнатная. Со всеми удобствами и телефоном.Еще вопросы будут? Или останетесь при своих халупах?

Конечно, Гражданка — не лучший вариант, западло, между намидевочками… Но, с другой стороны, по сравнению с вечно пьяным папахеном, которыйтак и норовит заехать тебе в глаз… А потом долго плачется и полощет мозгибайками из прошлой счастливой жизни… По сравнению с этим и яранга на КрайнемСевере покажется пятизвездочным отелем…

— Ну, я не против… — быстро сказала я.

— Это вообще-то странно… — Динка не собираласьсдаваться так быстро. — Квартира какая-то… Может, кому-то так удобнее…Может, у кого-то напряги с жильем… А мне и дома неплохо.

— Забудь. Теперь дома у тебя не будет еще долго, такаяуж специфика, — аккуратно пояснил Ленчик. — Привыкай.

— А я должна буду с ней жить? — Динка даже несмотрела на меня, все то время, пока мы общались с Ленчиком, она ни разу меняне взглянула.

— Еще как жить, — по лицу Ленчика пробежала теньулыбки, смысл которой мы поняли чуть позже. — Но вряд ли вы друг другупомешаете…

— А можно посмотреть на эту квартиру?

— Легко. Прямо сейчас туда и поедем…

…Дом, в котором Ленчик снял для нас квартиру, оказался незатравленным блочным «кораблем» с узкими окнами (а такого от вероломногоЛеонида Леонидовича Павловского вполне можно было ожидать) — напротив, вполнеприличным краснокирпичным комплексом на углу Северного и проспекта ШотаРуставели. Окна выходили на Руставели, на симпатичную, как детский конструктор,заправку «Neste». С шестого этажа хорошо просматривалась трасса, забитая фурамии юркими легковушками.

Да и сама квартирка оказалась вполне-вполне, тут даже Динкане посмела рта раскрыть.

Комнат и вправду было три, вот только одна, самая большая,оказалась забитой какой-то музыкальной аппаратурой.

В двух оставшихся все выглядело более-менее прилично:офисные жалюзи на окнах, такая же офисная мебель со стандартным набором издивана, двух кресел и журнального столика, компьютер, музыкальный центр,большой телевизор и видак. Аппаратура, судя по всему, была только что куплена:в дальнем углу, сложенные друг на друга, стояли коробки.

— Ну как? — поинтересовался Ленчик произведеннымвпечатлением.

— Не хило, — разбежавшись, Динка прыгнула надиван. — А все работает?

— Хочешь проверить?

— Хочу…

Ленчик кинул ей пульты от музыкального центра и телека, иДинка сразу же врубила их: по телевизору шел какой-то галимый сериал из жизниотечественного криминалитета, а на волнах такой же галимой радиостанции«Русское радио» жировала отечественная попсятина.

— Ну и дерьмо, — поморщилась Динка.

— Дерьмо, — согласился Ленчик. — Ну, ничего.Об этом дерьме все скоро забудут. Потому что появитесь вы.

— Угу-угу… Вот так сразу и забудут.

— Сразу. Вы должны верить мне. Просто — верить и все.Если вы не будете верить — ничего не получится.

— Я вам верю, — быстро сказала я.

Но мое мнение не интересовало Ленчика, в гробу он видел моемнение, мнение белой овцы, глупой и кроткой. Мнение черной овцы, умной истроптивой, вот что интересовало его больше всего. Короткое «да», вот что онхотел вырвать из ее глотки.

— А ты? Ты веришь мне?…

Вот хрень! Да он просто окучивал Динку! Лицо Ленчика сталояростным и просительным одновременно. И беззащитным, как будто от Динкиногоответа зависела вся его дальнейшая жизнь. И если Динка сейчас скажет ему «нет»,то он просто сиганет из окна, повесится на резинке от трусов или перепилит себевены рашпилем. Он не спрашивал, он умолял.

— Ну-у… Вот если вы станете передо мной на колени,Леонид Леонидыч… И поклянетесь, что так оно и будет… Тогда, может быть…

Ничего себе овца! Вконец обуревшая наглая овца! Сейчас этотцыганистый парень развернется и так заедет ей по зубам, что придется менятьчелюсть… Или…

Додумать показательную порку для Динки я не успела. Ленчик,до этого довольно жестко прессинговавший нашу брюнетистую сучку, просветленноулыбнулся, кивнул головой и упал на колени. Натурально упал, без всякойподготовки, со всей дури, с оттягом, с громким стуком, на желто-восковойпаркет, — я даже испугалась, что он раздробит себе колени. Но, видимо,Ленчик успел сгруппироваться — во всяком случае, просветленная улыбка с еголица не сошла. Наоборот, стала еще нестерпимее.

— Клянусь… Клянусь тебе, Дина. Если бы у меня Библиябыла — поклялся бы на Библии. Ты веришь мне, девочка?

Сколько же она молчала, сучка? Сколько она молчала, в упорразглядывая Ленчика, с каким-то веселым ужасом? Три секунды, пять? А может быть,минуту, две, десять? В любом случае, в самом конце этих бесконечных секунд…минут… Динка прикрыла глаза… и провела по губам кончиком острого языка. Крутоже у нее получилось, надо запомнить эту фишку…

— Ты веришь мне, девочка?

— Да.

Это ее короткое одинокое «да» было куда весомее моегозаискивающего «я вам верю». Вот тут-то я и поняла, что с Динкой у меня будутсложности. Похоже, я уже начинаю ненавидеть ее. По-взрослому, по-волчьи. Яначинаю ненавидеть ее, потому что у меня никогда не хватит смелости быть такой,как она. Я начинаю ненавидеть ее, потому что ее — строптивую и неуступчивую —всегда будут любить больше. Строптивым и неуступчивым достается все, кому нужнакроткая посредственность?… Проклятая Динка, и почему я не такая, как она?…

Почему, почему?…

Пока я угорала от этих паскудных завистливых мыслишек,Ленчик как ни в чем не бывало поднялся с колен и подмигнул нам.