подсунули, сволочи.

— И?

— Они, суки, липовые рейсы себе на ней рисовали. А мне теперь расхлёбывай!

Водитель зло сплюнул.

— Тут, в таком случае, излишек соляры где-то должен быть на железнодорожную цистерну.

— Да какой излишек? В лес отъехали и слили.

— Что слили? Соляру?! — опешил я. — Зачем? Её же продать можно.

— Да кому она нужна? — водила посмотрел на меня как на идиота.

Во дела. К такому меня жизнь не готовила.

Мужик нервно пнул колесо.

— Колымага чёртова! Свалилась на мою голову!

— Так, хорошо, — попытался я собраться с мыслями. — А если мы исправим в путёвке начальный пробег?

— Бестолку. Механик у себя в журнале свой учёт ведёт. Следующий раз всё то же самое будет.

— А если служебку написать? — предложил я. — Так, мол, и так, учётный пробег не соответствует фактическому.

— Не могу. На меня и так тут косо смотрят. Если ещё и махинации их сдам… — пробормотал водитель.

— А за что косо смотрят?

— Я в нормы времени не укладываюсь, — ответил он. — По нормам я должен четыреста километров в день проезжать, а я опаздываю…

— Почему? — осторожно спросил я. В моё время дальнобои и шестьсот, и восемьсот километров в день проходили.

— К матери заезжаю, — тихо сказал он. — Как на межгород перевёлся, так и заезжаю. Раз в две недели получается. Она одна. Понимаешь? В деревне. Ей всё время помощь нужна. Меня пошлют в Краснокамск, это через Пермь, а мать у меня в ста километрах оттуда, под Берёзовкой, чуть не доезжая.

Водитель опять закурил.

— Так переезжай к ней, — посоветовал я.

— А дети? У меня дети тут, — мрачно сказал он. — С бывшей.

— Тогда мать к себе забери.

— Я в общагу заводскую перебрался. Разводимся. Дом бывшей с детьми оставил. Куда я мать привезу? В общагу?

— Ладно, разберёшься и с матерью, и с бывшей… Главное, не спеши, с плеча не руби и ниоткуда, пока, не выписывайся. Ты мне скажи, как ты раньше с показаниями счетчика выкручивался?

— Никак. Мне колымагу эту только дали, как с больничного вышел.

— Ну, короче. Как мне тебя называть можно, кстати?

— Петровичем зови, чего уж там.

— Хорошо. Петрович, такую путёвку сдавать нельзя. С минусовым пробегом. На что ты рассчитывал, вообще? Тут зарплату если посчитать, так ты ещё и должен заводу будешь!

— Хоть увольняйся! — в сердцах воскликнул Петрович.

— Не надо увольняться. Может, ты будешь каждый рейс по чуть-чуть прибавлять к той цифре, что механик укажет? Например, проехал восемьсот километров, а указал триста. Так фактический пробег и подгонится постепенно.

— Ага. А получать я что буду? Не, я так не согласен.

— Тогда остаётся одно: накрутить пробег, — предложил я. — У вас же делают так?

— Слышал, мужики разбирали и выставляли нужные цифры. Но я не пробовал.

— Можно крутилку самому сделать, — сказал я, вспоминая, как у нас в гаражах в девяностых на машинах перед продажей пробег скручивали. — Только электродрель нужна.

— И что? Ты знаешь, как?

— Не знаю, — честно признался я. — Слушай. А может на трассе где мотают?

— Где на трассе? — не понял меня Петрович.

— Ну, я не знаю, в автомастерских каких-то.

— На трассе? — недоумённо посмотрел на меня Петрович. — На трассе заправки-то изредка встречаются, бочки с солярой с собой возим. А ты про мастерские… Вот, — Петрович показал мне свои натруженные руки, — мастерские.

— Понятно. Короче, Петрович. Ищи, кто тебе пробег намотает. Если сам не хочешь с дрелью экспериментировать. А сейчас, давай прибавим к начальному пробегу, что механик указал, тот, что ты прошёл за этот рейс. Чтоб ты без зарплаты не остался.

— Три тысячи девятьсот километров плюсуй, — согласился Петрович.

Вид у него уже был не такой потерянный, как в начале нашего разговора. Похоже, он придумал, как свою проблему решить.

— Хорошо, договорились. Я исправлю. А ты дальше аккуратно фактический пробег фиксируй и прибавляй к тому, что механик укажет. И думай, как счетчик подкрутить. Давай, — протянул я ему руку. — Работать надо.

— Бывай, — ответил он.

Я поспешил в бухгалтерию. Много времени с водилой потерял. Зато, выяснил, что он раз в две недели в Перми бывает. И как мне это может пригодиться? Неделю туда, неделю обратно. Многовато, если с ним ехать. Но мешок картошки сестре передать самое то!

Сколько он сказал приплюсовать за этот рейс? Три тысячи девятьсот километров. Делить на два. Это почти две тысячи в одну сторону. Если по норме, четыреста километров в день, то получается, до Перми пилить пять дней. Но он, конечно, быстрее оборачивается, и у матери остаток времени зависает. Жук. Но понять можно.

Вернувшись к себе, застал Изольду уже одетой. Что, уже пять часов?

— Тебя Галка искала, — сказала она мне, уходя.

Во дела… И что теперь? Пойти к ней? Она в том же здании должна сидеть, где и директор, видел там вывеску про комсомол. Но решил все же, что мне невыгодно за девушкой самому бегать, загордится еще. Будем ждать очередного ее визита.

Исправил путёвку Петровича, внёс её в ведомость и занялся текущими путёвками.

Всё просчитал, разнёс. Только хотел подготовкой к экзаменам заняться, как вышла главбух из своего кабинета.

— Пошли домой, Паш.

Делать нечего, встал и начал собираться.

Мы вышли с территории завода. Я попрощался с Ириной Викторовной. Она тепло улыбнулась мне. Хорошая она женщина. И ко мне как-то по-матерински относится.

Дома рассказал бабушке и маме про водителя, которому подсунули машину с раздутым пробегом.Бабушка недовольно покачала головой.

— Ой, Грицын, напросится на пару ласковых… — проворчала она.

— Кстати, Петрович раз в две недели в Пермь мотается. Можно его попросить Инке что-нибудь передать.

— Что что-нибудь? — не поняла мама.

— Картошки, капустки квашеной, сала, — начал перечислять я наше слишком частое меню. — Соскучилась уже, небось, там по домашней еде.

— Это правильно! — поддержала меня бабушка. — Ещё варенье она любит из китайки.

— Вот-вот, и варенье можно передать, — поддакнул я. Глядишь, и перейдём на натуральную помощь, а не финансовую.

Глава 13

10.03.1971 г. Дома у Домрацких-Ивлевых.

В