объяснит. И что здесь произошло, и что вам за это может быть. Почитайте на досуге Уголовный кодекс РСФСР, там все доступно сказано. Если у вас нет, я свой могу на пару дней одолжить.

Елена, послушав меня, боевой пыл полностью утратила. Давно уже заметил, и в двадцать первом веке это работает — стоит только упомянуть Уголовный кодекс, и многие тут же утрачивают прежнюю борзость. Правда, везде кидаться такими фразами не стоит — в частности, перед урками. Для них это слишком личное — можно спровоцировать на агрессию.

— А что здесь произошло? — спросил молчавший до этого Славка.

— Пойдём, — потащил его я к выходу. — Люди с дороги. Пусть отдохнут.

Мы вышли на улицу. Славку трясло. Эта Елена и впрямь та ещё мегера. Кого хочешь на эмоции раскрутит.

— Так что произошло? — повторил свой вопрос мрачный Славка.

Он что, подумал о самом плохом?

— Друг, к счастью, ничего произойти не успело! — поспешно воскликнул я. — Борька руки распускал и всё. Мы с Германом ему накатили и из дома выгнали. Ты только не показывай Эмме, что знаешь, а то она стесняется этого.

— И всё? — с облегчением выдохнул Славка.

— И всё, — подтвердил я.

— Ну Кабан!.. Ну сука… Попадись только… — бормотал Славка до самого моего дома. Мысли про карьеру у него напрочь из головы вылетели.

А я думал, что лучше бы не попался. А то ясно, кому хуже будет при их встрече: где здоровенный Кабан, и где Славка. Нет, таких жлобов по-другому надо учить.

Мы вдвоём со Славкой пошли к нам. Эмма с братом, действительно, оказались у нас. Женщины сидели за столом и с тревогой смотрели на нас.

— Ну, что она? — первой не выдержала Эмма.

Они, оказывается, видели в окно, как мы сопровождали Елену с ребёнком и с нетерпением ждали нашего появления.

— Блажит как сумасшедшая, — честно ответил я.

— Ой… — простонала Эмма, вжимаясь в стул.

— Схожу-ка я к ней, — строго сказала бабушка вставая.

— Подожди, ба, — остановил её я. — Она с дороги, измученная, нервы на взводе. Я ей все новости выложил, пусть она их, пока, обдумывает. А лучше, ночь с ними переспит. Утро вечера мудренее.

— А я? — жалобно спросила Эмма.

— Ты с Колей здесь, пожалуй, останешься. Пусть мать успокоится, — решил я. — Да, ба? — спохватившись, спросил я мнения бабушки, вспомнив, что мне ещё не по возрасту принимать самостоятельные решения.

Бабушка пожала плечами и развела руками, строго глядя на меня. Я так и не понял, что это значит. Но мое предложение приняли. Никто никуда не пошел.

Мы со Славкой сели за стол. Нас накормили. Я и забыл, что ещё не ужинал. Налил себе и Славке чаю. Мы сидели все вместе за столом. Настроение было не очень — Славка все еще был обуян дурными мыслями по поводу сожителя Эмминой матери.

— Я пойду, всё-таки, схожу к Ленке, — вдруг сказала бабушка.

— Давай, я с тобой схожу, — подхватился я. Не отпускать же ее одну к этой женщине, что дочку чуть в постель к сожителю не подложила.

— Ну пошли, — согласилась она.

Славка было тоже дернулся, но я кивнул головой в стороны Эммы, и он осел на стуле.

Мы оделись и вышли на улицу.

— Если она вдруг драться начнёт, ты не вмешивайся, — предупредила меня бабушка. — Я сама разберусь.

Ага, сейчас! Если она с кулаками на бабушку полезет, я в стороне точно стоять не буду. Но говорить ничего не стал — на месте разберемся.

Мы зашли в их дом символически постучавшись. Бабушка решительно вошла первая, я за ней. Как оказалось, можно было и не стучаться, всё равно никто бы не услышал.

Елена, лёжа на кровати за перегородкой, громко рыдала, а рядом с ней тихо плакал испуганный малыш.

Решимости у меня сразу поубавилось, на женские слёзы у меня всегда была аллергия. Это страшное и эффективное оружие против нормального мужика. Бабушка подошла к рыдающей хозяйке и тронула её за плечо.

— Лена, — позвала она. Та не реагировала. — Лена! — тряхнула её бабушка за плечо. — Прекрати истерику! Ребёнка напугала.

Лена подняла голову, посмотрела на неё полными слёз глазами, и с ещё большей силой заревела. Даже не заревела, а завыла.

Ой, как тут всё запущено-то!

— Возьми Никиту, отнеси к нам, — велела мне бабушка.

— А что потом? Вернуться?

— Не надо. Я тут сама справлюсь. — она гладила Елену по спине, а та рыдала и рыдала.

Я подхватил малого на руки. Елена сняла с него только шубку и шапку. Я как принёс малого, так он и был в валенках. Да уж! Схватил со стола детскую цигейковую шапку, посадил малого на стол, надел ему шапку поверх платка и перекинул резинку шапки вокруг головы. Прикольная система, у меня тоже была такая шапка в детстве. Шубка лежала тут же, я не стал её на малого надевать, завернул его в шубку и понёс к нам. Что тут идти-то? Два дома всего.

У нас дома, на руках у Эммы, Никитка сразу расплакался, как положено маленькому ребёнку: громко, горько и с обидой.

— Вот кто у нас реальная мама, — пробормотал я.

Эмма быстро его раздела, Славка помогал ей. Эмма успокоила малого, дала конфету, познакомила с Аришкой. Никита оказался не таким компанейским, как его старший брат и предпочёл остаться на руках у сестры. А может, переутомился. Эмма заботливо укачивала его. Всё, ребёнок в надёжных руках.

Что дальше? Может, надо вернуться к бабушке? Я в нерешительности вышел в сени и топтался на месте: идти или не идти? Тут открылась дверь и в сени с улицы вошла бабушка.

— Ты что в сенях стоишь? — удивилась она. — Иди в дом.

Мы вошли в хату.

— Славка, тебя скоро с собаками искать будут, — строго сказала бабушка. — Давайте расходиться. Завтра рабочий день.

— И мне расходиться? — испуганно спросила Эмма.

— Нет. Сказали же уже: ты с братьями сегодня тут ночуешь, — ответила бабушка.

Эмма кивнула и пошла укладывать своих малышей на моём диване.

Славка пожелал нам спокойной ночи и ушёл.

— Ну что, как там Ленка? — озабоченно спросила мама.

— Ничего. Поревёт и успокоится,