– Это тебе не надо было рушить, – почти равнодушно отмахнулась Надька.

Ничего существенного на обыске не нашли. Изъяли письма, старые Йефовы записи, машинописные стихотворные сборники, разрозненные страницы каких-то опусов. Ерунда, одним словом. Недомерок и сам понимал, что мелочь, и потому, когда Сергей Никанорович осмелился напомнить про найденные им вредные книги, так на него рявкнул, что тот присел, но, видимо, чего-то просек и телефон начальника не потребовал.

Внизу, у черных легковушек, собрались отбившиеся от воспитания ученики интерната. Все классы под страхом наказания согнали в актовый зал для просмотра кино, но кино показать не могли: Йеф был занят на обыске, а более никто не умел сладить с аппаратурой. И все равно из актового зала никого не выпускали. Ждали директора, который объявит про кино – когда и какое. А что тут объявишь? Не скажешь ведь, что Недомерок приказал, чтоб никаких демонстраций.

Короче, около машин толкотались только Махан, сбежавший от Ирины Александровны, и мальчишки из четвертого класса, потому что у них заболела воспитательница и некому было отвести их в актовый зал для просмотра кино. Все знали, что Йефа на этих машинах повезут в тюрьму, и почти все отчаянно ему завидовали, потому что тюрьма – она еще когда будет, а на машине Йеф помчит прямо сейчас – быстро помчит…

* * *

«Главное, не показать им, какой мандраж на меня напал… Ну разумеется, – на заднее сиденье, и двое с маузерами по бокам… А у них на самом-то деле есть маузеры или что там теперь? Неужто и вправду, как в кино, – ехали сюда на операцию с пушками?.. Лихо мчим!.. Куда мчим? Нет ответа? – есть ответ. Туда и мчим, где ночи не спят и колготятся, чтобы уступали нам дорогу другие народы и государства. Надеюсь, что я не избледнел, а то эти уроды возгордятся… Может, попросить их притормозить в Витебске – сигареты купить? В пачке совсем ничего… Нет, не буду их радовать просьбами. Противно. И если откажут и если разрешат. Придется потерпеть без курева… А вдруг они там все-таки метелят на своих допросах? И что тогда? Если так, то надо сразу, как Серега советовал: бросаться встречно и колотить, рвать, не сдаваться. Вряд ли без приказа сверху затопчут в смерть. Отступятся…»

– Никита Георгиевич, – просительно обратился водитель к сидящему рядом с ним Недомерку, – как бы праздничный паек получить?

«Вот так номер: он даже в учителя пошел под чужим именем. Ну точно, как на войне в тылу врага… А что удивительного? Может, мы все им потенциальные враги? И они, стало быть, всю жизнь в тылу врага?»

– Так, Никита Георгиевич, замолвите словечко. Я же в отпуске был, вот и пропустил – уважительная причина.

– Ладно-ладно, получишь свой паек, напомни в понедельник утром.

– Во спасибо! Век не забуду. А то жена ноет-ноет, а что ей сказать? Она же, дура, еще подумает, что кому-то другому отволок – навыдумывает всякого… Да, Никита Георгиевич, там в бардачке маршрутный лист – подпишите сразу, а то закрутимся-забудем, а уже конец месяца, и все листы…

– Хорошо-хорошо, я понимаю, – остановил Недомерок болтовню шофера. – Постой, Иваныч, что это ты тут нарисовал 200 километров? До Богушевска всего 40. Ну, с накрутками – пусть 50 и обратно 50. Получается сотня – не больше.

– Да что там мелочиться, Никита Георгиевич? Сами знаете, как сейчас с бензином – не заправиться. А на дачу в выходные? Вот к вам на дачку ездили на Первомай, помните?

– Ладно, не дави, – согласился Недомерок, подписывая бумаги.

– А вы не опасаетесь, товарищи офицеры, – с удивлением услыхал Йеф свой собственный голос, – что, идя и дальше по дорожке финансовых махинаций, вы скоро пересядете на мое место?

Дальнейший путь прошел в молчании и только по въезду в Витебск затрещал автомобильный радиотелефон.

– Лесная школа! Лесная школа! Вызывает управление. Ответьте, Лесная школа!

Недомерок аж вспотел от собственного ора. По-видимому, связь была исключительно односторонней, и его не слышали.

Наконец, остановились. Льва Ильича завели в здание Управления, на стене которого висела табличка: «Министерство культуры БССР. Памятник культуры. Строение XIX века. Дом губернатора. Охраняется Министерством культуры».

«Министерство безопасности охраняется Министерством культуры, – подумал Йеф и окончательно успокоился. – Дурдом…»

Несколько неожиданно для себя Лев Ильич принялся блажить сразу по входе в управление – прямо у поста дежурного.

– Требую отметить, что меня задержали незаконно и доставили силой. Никакого постановления о задержании…

– Сейчас все будет, – равнодушненьким голоском охолодил Йефа постовой прапорщик. – Все сейчас постановят и все предъявят. Не волнуйтесь!

Как-то сразу расхотелось скандалить.

«Да черт с ними и с их законностью… Не надо распыляться на разные мелочи. Надо настраиваться на главное бодалово… А что, если все-таки метелят? Тогда худо. Тогда по-Серегиному…»

* * *

– Ты нахрен, пля, привез мне этого звездобола? Сми-ирна!.. Как стоишь, пля? Совсем службу забыли. Все ля-ля в голове… Я те, пля, все эти ля-ля повыбиваю…

Полковник орал, сам не понимая что и, главное, зачем. Орал, чтобы проораться, прочистить легкие, наладить дыхание и кровообращение.

– Я вот о чем подумал, товарищ полковник, – не выходя из «смирно», выдавил Недомерок. – Тут такое…

– Тебе кто думать разрешил, пля со стадиона, вша физкультурная? – надсаживался начальник, чувствуя себя все лучше.

«Все-таки начальникам на Руси очень хорошо живется – всегда есть за счет кого восстановить здоровый и бодрый дух… Вот поэтому для гармонии общества почти все подчиненные кому-нибудь да начальники… А про вшу стадионную он зря – это же легенда такая. Я, что ли, выбирал себе место физрука?»

– Что мне с ним делать? – несколько успокоился полковник и сел за свой стол. – Улик никаких, пля. – Он взрыхлил веером пачку бумаг, изъятых у Йефа. – Постановления на арест не получить, а задерживать я его сам не хочу. Слышишь, пля вонючая? – Не хочу… Уже в понедельник какая-нибудь гнида отрапортует туда о самоуправстве, пля. – Полковник мотнул головой куда-то в сторону белого телефона. – И нарушениях законности… Да, может, ты и отрапортуешь. А может, и не в понедельник, а сегодня же.

– Никак нет, – повторял Недомерок на каждое полковничье предположение о такой рапортооборотистости. – Я вот что хотел сказать…

– Ну, – благодушно позволил полковник, закуривая сигарету.

– Это-то и улика, что нету улик, – затараторил Недомерок, самовольно перейдя почти что в «вольно»… – Вот приди сейчас с обыском к любому – обязательно что-нибудь да найдется из запрещенного: не самиздат, так тамошние… Да хоть Высоцкий с Галичем, да хоть Войнович! Честное слово, к любому иди… к нашим даже… у любого найдем…

– Ты на кого намекаешь? – прищурился начальник. – У меня ты шиш найдешь.