Она зарычала и толкнула его в плечо.

– Ты просто самовлюбленный самец!

– Я никогда не отрицал этого.

Но тут Маркус стал серьезным и печальным, тысячи чувств отразились на его красивом лице. Но он лишь только произнес:

– Не будь такой грустной, Кейт. Я не могу смотреть на тебя, когда у тебя такое выражение.

Как она могла о чем-то сожалеть или в чем-то раскаиваться? В особенности когда он смотрел на нее такими глазами, как на самую удивительную и неповторимую, как будто каждая ее черточка действительно несла на себе печать самобытности.

– Не буду.

Он снова поцеловал ее и заключил в нежные объятия, которые говорили громче всяких слов. Мужчины выглядели такими коварными созданиями, порой ей казалось, что он любит ее, но не в силах признаться. Или он просто не осознавал глубины своей привязанности?

Кейт наслаждалась их близостью, она изнемогала от счастья. Позже ее будет мучить тяжелое, беспокойное чувство, будто над ее головой медленно наползает гнетущая мрачная туча, – ведь в запасе у нее, как надеялась Кейт, оставалось всего две, и то неполные, недели пребывания в Лондоне. А что, если это их последнее свидание? Вдруг что-нибудь произойдет и они уже никогда не встретятся, тогда она ни за что не простит себе, что так и не успела сделать то, что так ей хотелось. Она вся извелась от нетерпения и любопытства, правда, он все объяснил ей и даже обрисовал, живо и подробно.

Их чувства распалялись, Маркус осыпал поцелуями ее шею, ее груди, лобзал ее отвердевшие соски, пока она не начала стонать и извиваться в его объятиях. Он продолжал ласкать ее, целовать все ниже и ниже, сперва живот, а затем ее лоно.

– Раздвинь ноги, Кейт, – повелительно шепнул он ей.

– Для чего?

– Я тебе покажу.

– Что покажешь?

– Кейт, делай, что тебе велят, – проворчал он.

– Сначала скажи, что ты хочешь.

Маркус похотливо усмехнулся. Так мог улыбаться лишь сам дьявол во плоти. Кейт не смогла отказать ему. Она слегка раздвинула бедра, и он принялся лобзать и ласкать ее лоно.

– О'О, о-о, – застонала она. – Что ты делаешь?

– Я хочу показать тебе, что можно любить и так.

– Нам нельзя… не следует…

Кейт не могла облечь в слова то, почему она считала такие действия предосудительными. Все было непомерно хорошо, чтобы это можно было себе позволить.

– Это слишком… слишком…

– Слишком – что? – переспросил Маркус. – Восхитительно? Порочно?

– Да.

– Я нисколько не сомневался, что тебе это понравится. У тебя душа настоящей проститутки.

– Нет, мне ничуть не нравится! – заупрямилась было Кейт, но тут он снова начал лобзать ее, и готовые сорваться с ее языка возражения замерли у нее на губах.

Маркус обхватил ее бедра и принялся осыпать поцелуями ее грудь, он словно вел ее по самому краю пропасти. Ее тело стало невесомым и бесплотным.

Она парила высоко-высоко, не подвластная никому, она кричала от наслаждения. Или это только ей чудилось? Волны блаженства подхватили ее, взметнули ввысь и долго держали наверху. Как только вожделение стало спадать, он принялся гладить все ее тело, покусывая ее пупок, зарываясь носом внутрь его, Кейт даже слегка раздражало, что так быстро миновал пик страсти. Когда они занимались любовью, Маркус всегда умел сдержать свой порыв, чтобы затем снова продолжить, она же – никогда!

Маркус был прав! У нее душа проститутки!

Он покусывал кожу у нее сбоку На шее, потом снова целовал ее в губы, но теперь он это делал медленно, позволяя ей ощутить аромат чувственности на своем языке. Беспутная Кейт словно качалась на волнах сладострастия.

Какой же она оказалась шлюхой!

– Возьми меня, Маркус.

– Кейт…

– Ну пожалуйста.

Он все время твердил ей, что не откажет ей ни в чем, удовлетворит любую ее просьбу, и теперь она хотела испытать его. Пусть произойдет то, что должно было случиться рано или поздно; но только с ним, ей страстно хотелось именно этого.

– Не смотри на меня таким взглядом.

– Каким?

– Как будто ты можешь заставить меня сделать это.

– Я хочу, чтобы это был ты.

Кейт погладила его упругую, дрожавшую от нетерпения плоть. Он уже научил ее, как делать это, чтобы ему, Маркусу, было приятно. Но этой ночью ей хотелось большего. Кейт не собиралась возвращаться в Донкастер, не перейдя последней черты.

Еще немного ласки и нежности, и у него не будет сил сопротивляться. Кейт повернула его так, чтобы он оказался на спине, так ей было легче довести его до крайнего возбуждения.

В Маркусе удивительным образом сочетались напряжение и нетерпение. Кейт гладила его живот, спускаясь все ниже и ниже, она ласкала и гладила его возбужденную плоть, пытаясь довести Маркуса до экстаза, до взрыва чувственности.

Когда стало видно, что охватившая его страсть превыше его сил, она, раздвинув бедра, как всадница, вскочила на него. Ее плоть скользнула по его плоти. Маркус весь изнемогал от возбуждения, первобытные инстинкты клокотали в нем, он напоминал вулкан, извержение которого вот-вот должно было произойти. Он уже не владел собой, он был готов на все, даже сделать ей больно.

Проклятый дурачок! Она была взрослой женщиной и знала, чего хочет.

– Возьми меня, Маркус! – взмолилась она. – Прямо сейчас.

Схватив Кейт за бедра, он стал чуть повертывать ее так, чтобы лучше войти в нее, обоюдные их прикосновения казались и ему, и ей сверкающими, опаляющими молниями.

– Ты ждешь меня?

– Да. Только тебя, Маркус.

– Все очень просто, – пробормотал он, скорее для себя, чем для нее. Он приподнялся и наклонил ее слегка от себя, ее груди колыхались прямо перед его лицом, и он снова обхватил ртом один из ее тугих сосков.

– Покажи мне, Маркус, как это бывает. Прошу тебя.

Он перевернул ее вниз, она оказалась под ним, он навис над ней. В его облике явно проступал образ падшего человека, грешного и распутного.

– Я не святой, Кейт.

– Нет, не святой.

– Я не в силах сказать тебе «нет». Я сам хочу этого больше всего на свете.

– Ну так давай.

Может быть, этим он покажет, как любит ее. Пора не только словам и, но и действиям и подтвердить свою любовь.

– Поначалу будет больно. Но тут нет ничего страшного.

– Ты уже говорил мне.

– Обещай мне одно.

– Все, что ты хочешь, дорогой. Все, что угодно.

– Обещай, что никогда не будешь жалеть о том, о чем меня попросила.