Но если не получится с Александром… она умрет!

Соня Лапицкая так испугалась этой своей мысли, что остановилась. Что такое она себе придумала? Глупость какую несусветную…

Конечно, не умрет. От этого еще никто…

И тут ее осенило. Так вот почему ее героиня Ирина Потехина дала себя убить. Потому что с любимым мужем уже ничего быть не могло, а без него она не представляла жизни.

Просыпаться не хотелось. И Маша отмахивалась от того, кто тряс ее за плечо.

– Отстань, – пробормотала она, перевернувшись на другой бок. Снилось Маше, что она снова сталкер по кличке Марли и бредет по подземному коридору, со стен которого свисают совершенно необыкновенные по красоте растения. Стебли как живые тянутся в ее сторону, чтобы приветственно коснуться, приласкать…

– Маша, проснись! – Голос был настойчив. – Если не откроешь глаза, я вылью на тебя холодную воду.

Но Марли не боялась холодной воды. Как и подземелий. Поэтому она продвигалась в своем сне дальше, несмотря на то что растения утратили яркость и сказочность, потемнели и стали оплетать ее. Когда они опутали ее руки и ноги, обездвижив Марли, с потолка пещеры полилась вода…

Как оказалось, воду выплеснули на Машу в реальности. Отфыркиваясь, она вскочила и стала утирать лицо.

– Проснулась наконец, – услышала Маша голос Зои. – Мы уж думали, ты таблеток наглоталась.

«Сестра» сидела на краешке кровати и держала в руке пустую пластиковую бутылку. За ее спиной стояли остальные соседки по комнате.

Голова у Маши была тяжелой. Соображала она плохо, но смогла вникнуть в суть оброненной Зоей фразы.

– Спала я так, будто на самом деле чего-то глотала, – пробормотала Маша. – До сих пор не могу очухаться.

– А ты чашку свою мыла? – спросила Зоя.

– Не помню.

– Может, на дне оставалось немного той воды, в которую снотворное было подмешано?

– Ой, а ведь точно. Я ночью пила. Но вода в чашке уже была. Значит, это та осталась? – Маша тряхнула головой.

– Тебя Назаркин хочет видеть, – сказала многодетная Света, выглянув из-за мощного плеча «сестры» Галины.

– Что доктору от меня надо?

– Да не доктору. А старшему оперу. Назаркину.

– Поняла.

Маша встала с кровати и, сунув ноги в тапки, пошлепала к двери. Хотелось подставить лицо под струю ледяной воды. А лучше облиться целиком. К счастью, в душевой никого не было, и Маша смогла совершить задуманное. Встала под «лейку» и включила холодную воду. Когда вода попала на макушку, Маша пришла в себя. Через пять секунд тело покрылось мурашками, шею заломило, а между лопатками стало зудеть. Как-то она купалась на Крещение. Как положено, трижды окуналась в прорубь. Но тогда было как будто не так холодно, как сейчас. Хоть никакого религиозного экстаза Маша не испытывала, только кураж.

Вытерпев еще несколько секунд, она выскочила из кабинки. Стала лихорадочно вытираться. Кожа по-прежнему была вся в пупырышках, да еще раскраснелась. Но мозги прочистились. И когда Маша покинула душевую, она окончательно проснулась и обрела способность здраво соображать. Для полного счастья ей не хватало только кофе. И она решила его выпить, а уж потом отправиться на поиски старшего опера Назаркина.

Маша прошла на кухню. Обычно по утрам здесь витал аромат кофе. Для всех обитательниц готовили легкий завтрак. Либо каша, либо бутерброды, либо йогурт с булочкой. И обязательные бодрящие напитки: чай и кофе. Причем чай заваривался в эмалированном чайнике. И был таким вкусным, что Маша думала, это какой-то элитный сорт. Оказалось, обычная сушеная трава. Иван-чай. Его Лидуся откуда-то целый мешок притащила. Именно она, что называется, была старшей по кухне. Организовывала завтраки и следила за тем, чтобы «сестры» не нуждались в элементарном: воде, сахаре, муке, чае, кофе, крупах, сухарях и сушках. На все это выделялись центром средства. Ограниченные, даже скудные. Но Лидуся умудрялась покупать на них продукты и обеспечивать всех «сестер» завтраками и перекусами, позволяющими не умереть с голоду. Когда-то, как Маша слышала, обитательниц «Силы духа» бесплатно кормили трижды в день. Первое, второе и компот получала каждая «сестра» и ее ребенок, если таковой имелся. Но времена щедрого финансирования прошли. И теперь жертвы домашнего насилия, попавшие под опеку Миры Салиховой, могли рассчитывать только на завтраки. И чай с сахаром и баранками. Остальное они приобретали на свои деньги или питались за счет щедрых «сестер». Таких, как Маша. Она еду покупала на всех, с большим запасом. Приносила пакеты с сосисками, сыром, овощами и вручала Лидусе. Та распоряжалась продуктами грамотно. А Галя либо кушала то, что ей перепадало из общей продовольственной корзины, либо, как говорили в сталкерском кругу, щемила в одно лицо. Она была из породы тех людей, которым были все должны, а она никому.

Сегодня эмалированный чайник стоял пустым, как и кофейник. Без Лидуси кухня осиротела. Каждый что-то попил, заварив себе пакет «Брук бонда» или бросив в чашку растворимый «Нескафе». Маше тоже ничего не осталось, как приготовить себе быстрорастворимый кофе. Есть не хотелось, поэтому в холодильник она не полезла. Но вот если бы на плите стояла кастрюля с молочной кашей, она бы себе ложку положила.

Выпив кофе, Маша покинула кухню. Она хотела вернуться в спальню, чтобы переодеться и отправиться наконец на поиски старшего опера, но тут услышала трезвон. Сначала не поняла его природы. Решила, что у кого-то на телефоне такой своеобразный сигнал. Но в фойе, мимо которого она проходила, никого не было. Стойка администратора пустовала, и охранник отсутствовал. Когда трезвон повторился, Маша сообразила, что звонят в дверь. В это время обычно в центр мог зайти любой желающий, но, очевидно, после вчерашнего происшествия свободный вход с улицы был перекрыт.

Маша прошла к двери. Камеры все еще оставались отключенными, и экран, на который транслировалось изображение с той, что над дверью, был темным. Она посмотрела в глазок, но никого не увидела. Подумала, что просто кто-то хулиганит, но звонок вновь ожил. Только издал на сей раз короткое рычание. И Маша решилась отпереть замок.

Когда дверь открылась, на нее стало падать тело. То есть человек, что пытался прорваться в «Силу духа», на тот момент, когда Маша выглянула на улицу, начал оседать. Ей удалось подхватить женщину. Это была именно женщина, судя по утепленному плащу розового цвета и ботинкам на каблучках.

– На помощь! – закричала Маша.

Женщина оказалась худенькой, и она смогла ее удержать и аккуратно опустить на пол. Плащ был с капюшоном, закрывавшим голову и частично лицо. Маша не видела, кто перед ней, пока не сорвала капюшон.

– Томочка, – ахнула она. – Что с тобой, Тома?

Вчера эта «сестра» ушла из центра с мужем, явившимся за ней, а сегодня вернулась в состоянии, которое Маша пока не бралась охарактеризовать. Но что состояние не было нормальным, совершенно точно. Тома закатывала глаза и дышала порывисто. Запыхалась, пока бежала? Обессилела? Перенервничала? Начала терять от всего этого сознание? Или все гораздо хуже?