– Отвратительное состояние. Не хотел бы я пережить его снова.

– Вы – сильный и здоровый мужчина, и все равно, как говорят, вам это очень дорого обошлось.

– Не надо об этом, – лорд Роберт дернул щекой.

Конечно, мало приятного вспоминать, как болтался между жизнью и смертью.

– А я не уверена, что смогу это пережить, – настаивала я. – А еще зараза может уйти в кровь, разойтись по всему телу. В сердце, легкие, мозг…

– Тогда тем более нужен лекарь.

Я вскочила и едва не свалилась обратно – так сильно закружилась голова. Схватила его за руку.

– Милорд, поверьте мне, пожалуйста. Да, у меня жар и путаются мысли, но я знаю, что говорю! И знаю, что делать!

Он присел напротив, заглядывая в глаза. Очень медленно произнес:

– Миледи, мне уже доводилось хоронить жену. И я не хотел бы, чтобы снова пришлось это делать.

– Если меня будут лечить кровопусканием – непременно придется.

Он покачал головой.

– Миледи, у вас жар и начинается бред. Вы не можете разбираться в таких вещах лучше королевского лекаря.

– Почему? Вы уже видели, что я разбираюсь в ранах и переломах.

– Потому что он служит королю дольше, чем вы живете на свете.

Сказать ему правду? Тогда муж точно уверится, что я брежу, и не станет слушать. Потому что в правду невозможно поверить.

– Потому что вы женщина, – продолжал он.

Я горько рассмеялась.

– Женщина, да. Kinder, küche, kirche…

– Что?

– Дети, кухня, церковь…

Женщине приходится быть на две головы выше мужчин, чтобы те признали ее профессионалом, хотя бы равным себе. Я знала это, выбирая специализацию, и не жаловалась. Я – хирург. Профессионал. Беда в том, что этот королевский лекарь тоже считает себя профессионалом. Наверняка много лет учился, может часами наизусть цитировать труды светил науки – от древности до нынешних дней. На нескольких языках. И при этом он чудовищно, непоправимо невежественен, настолько, что даже не сознает всей глубины своего невежества, даже близко не представляя, как устроен человек. Жизненные эссенции…

Как глупо, блинский блин, как же глупо!

Я спрятала лицо в ладони. Не плакала – не было сил. Лорд Ривз искренне считает, что знает, как лучше. И что бы я ни сказала, все слова разобьются о стену этой уверенности. Лучше бы мы орали друг на друга, как в самом начале – тогда сейчас я была бы уверена, что он гад и сволочь, и делает все просто мне назло. Но сейчас думать о нем как о враге не получалось, и это было хуже всего. Он спас меня от насильника. Заслонил от королевского гнева. И сейчас хочет спасти. Только…

– У меня нет сил спорить с вами, милорд, – прошептала я, не поднимая головы. – Вы правы – я всего лишь женщина, и мои слова едва ли вас убедят. Но вы убьете меня. Из самых лучших побуждений.

Он осторожно отнял мои руки от лица. Приподнял подбородок, всматриваясь в глаза. Внимательно и настороженно, как будто не знал, на что решиться.

– Поверьте мне, пожалуйста, – повторила я. – Возможно, мои методы тоже будут недостаточно эффективны… – я осеклась, – не помогут.

По правде говоря, мне даже думать об этом страшно. Я же не терминатор – резать саму себя наживую. И антибиотиков тут по-прежнему нет, про асептику с антисептикой смешно даже говорить…

– Но кровопускание не поможет тем более. Это я знаю точно. Только лишит жизненных сил, нужных, чтобы тело боролось с заразой.

Он молчал, и по лицу его совершенно ничего нельзя было прочитать.

– Поверьте мне, лорд Роберт. Пожалуйста. Вы ведь уже поверили мне вчера. Так почему не хотите верить сейчас?

– Вы правы, я видел достаточно ран, чтобы понимать, насколько серьезно дело, – медленно, словно подбирая слова, произнес муж. – Вчера дело касалось моей чести. Сейчас – вашей жизни. И я бою… не хочу ошибиться.

Он опустил голову и зажмурился, как будто выбор причинял ему физическую боль. Я затаила дыхание.

Наконец, лорд резко выпрямился. Спросил ровным голосом:

– Что вы намерены делать и чем я могу вам помочь?

Резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонитов… тьфу, сепсиса. Как будто у меня большой выбор.

Я снова задрала подол рубашки. Покосилась на бок, прижав рукой грудь – весь обзор заслоняет, зараза.

И света мало. Царапину почти не было видно на фоне красной воспаленной кожи. Я ощупала ее, шипя сквозь зубы: мягкий участок – гнойное расплавление тканей. вокруг плотный инфильтрат. Плохо дело.

– Вот откуда жар, – сказала я. – А вовсе не из-за дисбаланса жизненных эссенций. Надо это вскрыть и удалить гной. А потом позволить ему вытекать свободно вместо того, чтобы копиться, отравляя тело.

– Что для этого нужно?

Я помедлила, собираясь с мыслями. Нужно ничего не забыть, чтобы не гонять его – точнее, прислугу, вряд ли лорд будет бегать сам.

– Раствор соли: одна часть соли на десять частей воды: развести, отфильтр… процедить через ткань, вскипятить под крышкой и остудить. Чистая ткань для примочек – хорошо бы подержать ее над огнем, но до того, как волокна начнут обугливаться. Или прокалить на чистой сухой сковороде.

Прогладить бы… но утюг тоже еще не изобрели…

– Чистые бинты… впрочем, с ними можно погодить до того, как рана подсохнет. И чистая ветошь, обтереть тело после того, как я закончу.

Лотка-то, чтобы подставить и собрать кровищу, тут нет.

– Небольшой острый нож и свечу, чтобы его прокалить.

Не лучший метод, на лезвии останется копоть, но выбирать не из чего.

– Жаль, что нельзя спереть у лекаря ланцет…

Прародитель скальпеля, не такой удобный, конечно, но лучше, чем просто нож.

– Спереть?

– Украсть, простите… Это мечты, не обращайте внимания. Еще понадобится щелок, помыть руки.

Вода, вон, в кувшине.

– А, еще, – вспомнила я, – спросите у Бет, не боится ли она ран и крови. Если боится, тогда передайте Эмме…

– Вам понадобится помощь? – перебил лорд.

Я кивнула. По-хорошему мне больше всего пригодилась бы вторая я. Но чего нет, того нет.

– Мою – примете? Ран и крови я не боюсь.

Еще бы ты их боялся. И все же ответила я не сразу. Что, если лорд опять решит, будто лучше знает, как надо, и все испортит? Он, казалось, понял, о чем я думаю.

– Не беспокойтесь. Молча выполнять приказы я тоже умею.

Ты? Приказы? Молча?

Впрочем… Ему на меня наплевать, так что уподобляться мужьям, падающим в обморок на родах жены, он не будет. А чтобы подержать-подать-помочь, сгодится. Да хотя бы не даст мне свалиться с табуретки, голова, вон, кружится, и в глазах темнеет. Опять же, пока он при мне, я буду точно знать, что он не передумал и не помчался за лекарем. И что не прибьет служанку, если что-то пойдет не так.